Меня ошпаривает кипятком.. Что на меня нашло? Почему я решила, что он знал? Почему мне хочется что бы он был виновен? Я смотрю в его лицо, теряя тонкую связь с реальным миром и делаю шаг ближе, в надежде глубже заглянуть в его глаза. Но получается неудачно, парень резко отстраняется, будто от прокаженной, и я, покачнувшись, переступаю с ноги на ногу.
— Макс...Ты скрывал... ты скрывал от меня, что вы братья..., — пытаюсь оправдаться перед самой собой
— Скрывал, да! И что? — Вронский нависает надо мной, — он с семнадцати лет не живет дома. Это преследуется законом?!
И я вдруг поняла, как нелепо выгляжу, ослепленная злобой. Втянула голову в плечи, отступив.
— Потому что он псих. Потому что он едва не убил меня... — Но ведь это только твоя личная проблема, не правда ли? Причем здесь парень, который стоит напротив? Ведь он, наверняка, такая же пешка в игре, как и ты...
Вронский задумчиво хлопнул ресницами, куснув губы. Понятия не имею, какие картины жизни промелькнули перед его взором, но брови сдвинулись к переносице и губ коснулся легкий вздох.
— Едва не убил? Думай, что говоришь... — зло шипит он, уже размеренно и тихо, нотки недоверия к правдивости моих слов, резанули слух. Я поморщилась, словно надкусила горькую таблетку. Нельзя заходить так далеко.., не нужно, что бы он знал... они братья, между ними устоявшиеся отношения. Та информация, которой я владею, должна умереть вместе со мной, иначе.., иначе придется отвечать на страшные вопросы.
Мы стоим молча, пялясь на друг друга.
— Ну, это все? Претензии кончились?- Он первым прерывает наше молчание, сунув руку в карман джинсов. Ему не терпится уйти.
— Нет. — Поспешно бросаю я. — Ты.., ты ведь оказался в этой школе не просто так.
Макс раздраженно закатывает глаза.
— Я все знаю..
— Знаешь, и что?
— ТО, что это еще не конец. — Я некоторое время собираюсь с силами, чтоб произнести приговор. Может не стоит? Может еще есть возможность найти выход? Я не тщеславна, и всего лишь оружие в чужих руках. Во мне есть силы бороться. Но я отчетливо понимаю одно, сражаться я могу лишь втянув в эту историю брата. А этого никак нельзя допустить.— Он требует новых жертв.., и от тебя тоже, но думаю, тебе лучше узнать это из его уст.
— Нет уж, говори. Предпочитаю узнавать о таких вещах заранее. Что ему нужно на этот раз? — Он старается говорить непринужденно, но я чувствую в его голосе обреченность. И это является для меня стойким доказательством — мы две полудохлые мухи, в сетях черного паука..
Я касаюсь пальцами кулона.
— Ну, — торопит меня одноклассник.
—Ты отказываешься ехать в Германию и представляешь меня семье, как свою девушку,— шепчу я, пряча нахлынувший стыд.
Губы Максима трогает вполне объяснимая ухмылка. Так, словно он разочарован. Парень опускает голову, долго рассматривает дыры в линолеуме. Глаза стекленеют.
— Слишком мелко для моего братца...,— говорит хрипло, качает головой и неохотно, неторопливым шагом, который эхом отдается в моей голове, уходит, оставляя меня в одиночестве.
Зачем эти братья вторглись в мою жизнь?!
39. Резус
"...Наша истинная натура более всего проявляется в том, как и кого мы любим.."
Не знаю, когда именно эта мысль пришла мне в голову. Возможно сейчас, когда я, сидя за последней партой, окидывала взглядом класс, бесцельно скользя им по спинам одноклассников. Волкова на уроке нет, после нашего разговора в раздевалке он словно испарился. На моем месте, рядом с Ритой, теперь сидит Настя и это приводит к четкому пониманию, что мой поступок не остался не замеченным. Они боятся, они удивлены, они изыскивают возможность оградиться от меня посредством парт и стульев. Не удивлюсь, если к концу учебного дня меня нарекут сумасшедшей или буйной, без причинно кидающейся на людей. Странно, но даже это меня ничуть не задевает, словно все происходящее нереальный, удушливый сон, который кончится, как только я проснусь и ничего не изменит в моей жизни.
Очевидно, что моя жизнь уже давно вышла из под контроля.
Теперь мне хорошо виден четкий профиль Макса Вронского, я могу не скрываясь пялится на его темную шевелюру, которая разнится с ослепительно белым воротничком его рубашки. Он напряжен, это заметно потому как часто он меняет позы: то облокачивается локтями на парту, пряча губы в ладонях, то откидывается на спинку стула, то крутит в пальцах ручку, задумчиво ее изучая будто незнакомый предмет. Да, ему нужно о многом подумать и надеюсь, он сможет хоть как-то выправить создавшуюся ситуацию в свою пользу.
"..Внутри Московского государства продолжали существовать уделы, которые выделялись братьями и сыновьями великого князя. Люди назначались на все должности в зависимости от знатности рода..."-монотонный голос учителя, едва не усыпил меня. Последнее время я сплю непростительно мало.