Веллан, рассказывая о своих приключениях в Ямурлаке, постоянно бросал торжествующие взгляды на Эртеля. Бритуниец верно говорил – королевский племянник слюной изойдет от зависти. В конце концов Эртель вскочил и потребовал у дядюшки две луны свободного времени, чтобы сопроводить Стефана в Ямурлак и обратно.
– Дома сиди, – строго ответил на это король. – Месьор Евсевий Цимисхий мне жаловался, что ты не усердствуешь в науках. Мне не нужен наследник, не способный и трех букв разобрать, понял?
– Дядя! – Эртель посмотрел на государя обиженно. – Мне двадцать пять лет! Читать и считать умею, драться могу хорошо, купцов обихаживаю! Чего тебе еще надо?
– Подожди, – Эрхард поднял руку. – Слышите?
Снаружи донесся звук колокола. В Пограничье все не как у людей – колокол, которым отбивают время, вывешен не на башне (таковой, кстати, в замке короля вообще нет), а установлен на деревянных распорках посреди обширного квадратного двора. Особый человек из числа стражи всегда носит с собой песочные часы и, когда их верхняя полусфера пустеет, а песок пересыпается в нижнюю, он подходит к отлитому гномами колоколу и ударяет по нему молотом. Сейчас был слышен один удар – полдень.
– Где Конан? – Эрхард перевел взгляд на меня. Он уже понял, что я являюсь одним из самых приближенных к аквилонскому королю людей.
– Ушел, – я пожал плечами. – Вместе с Хальком, еще рано утром. В гостиницу, проведать Паллантида.
– Ты уверен, что с ними ничего не случится? – нахмурился король. – Если убийца появился даже во дворце, ему ничего не стоит подстеречь киммерийца на улице. Не буду спорить, от мечника Конан отобьется, но как противостоять арбалетной стреле?
– Правильно, – Веллан поднялся с лавки. – Пойду-ка посмотрю, что они делают. До трактира идти всего ничего… Граф Мораддин, отправишься со мной?
– Конечно, – я коротко кивнул и уже хотел было встать, но…
Ответ на вопрос «Где сейчас Конан?» пришел сам собой. Его аквилонское величество находился в замке, а точнее – в коридоре, ведущем к тронному залу.
Мы изумленно переглянулись. Разносившаяся по дворцу Эрхарда разудалая песня наемников исполнялась двумя или тремя голосами, среди которых был ясно различим мощный баритон варвара.
– Они что, с утра напились? – Эрхард недоуменно посмотрел на меня и Веллана. Мы, не сговариваясь, одновременно пожали плечами.
А представление продолжалось:
– И как это прикажешь понимать? – Эрхард, изобразив на лице строгость и благородное королевское негодование, уставился на ввалившегося в залу киммерийца. – Опять буянишь?
– А нас из трактира выгнали! – радостным голосом сообщил Конан. Хальк, стоявший за его спиной, икнул. – Эрхард, у тебя ежевичное вино осталось?
– Господин летописец, – король Пограничья укоряюще посмотрел на пьяного вдрызг Халька. – Ты же дворянин, благородный и ученый человек…
– Я – да, а они – нет, – снова икнул Хальк. – Это они меня напоили!
Наконец-то я рассмотрел третьего гостя, стоявшего за спиной Конана. Гном. Ну, разумеется. Я, кажется, просил варвара больше не пить в компании с моими сородичами.
– Это Фрам, сын Дарта, – сказал Конан, выталкивая гнома перед собой. – Он нас угостил… Между прочим, не беспокойтесь – у Паллантида и его ребят все хорошо. Никаких происшествий. Мы пришли на королевский Совет! Вот!
– Фрам, – Эрхард вздохнул и посмотрел на гнома. – Я тебя знаю не первый год. Ты же солидный чело… Тьфу, то есть гном. Ты зачем угощал Конана?
– За встречу, – ответил Фрам. – Корону обмывали, потом за здоровье всех друзей пили. Потом нас выставили. Шумим, мол, очень.
– Это они шумели, – вставил Хальк. – Песни всякие орали. Потом Паллантид и двое наших лейтенантов пришли. Их тоже выпить уговорили…
– Понятно, – вздохнул Эрхард. – Если «Корону и посох» до заката не сожгут или не растащат по бревнышку – буду считать, что моей стране повезло… Конан, сядь, пожалуйста. Эртель, передай Его величеству королю Аквилонии горячей баранины и пожирнее. Хальк, Фрам, тоже присаживайтесь. Веллан, сбегай за Тотлантом, он должен быть в своем покое на первом этаже. Давайте полагать, что королевский Совет мы уже собрали. Конан, пожалуйста, сначала поешь, а потом тянись к вину…
Некоторое время все увлеченно жевали. Явился Тотлант, поздоровался, раскланялся с Фрамом и Конаном. Хальк заснул. Между прочим, сейчас на его виске красовались несколько швов – видимо, Конан вместе с библиотекарем набрели в «Короне и посохе» на умелого лекаря, сумевшего стянуть края ночной раны и зашить ее толстыми шелковыми нитками.