— И зачем мне огонь, не сжигающий плоть? — Фьорд скептически посмотрел на Онику.
— Порой неплохо ослепить превосходящие силы врага. Конечно, всегда можно сжечь их вместе с собой. Последний вариант тебе даже больше подойдет, — девушка усмехнулась, наблюдая за раздражением Фьорда. — Не кипятись, и из тебя выйдет толк. И когда-нибудь ты сможешь биться с пещерными пауками наравне со мной и Мелиссой.
Девушки рассмеялись, а Фьорд залился краской.
Исходящий из каменного конуса свет погас, и ущелье наполнило мелодичное посвистывание.
Ущелье казалось замкнутым кругом, из которого не было выхода. Час за часом троица проходила мимо камней сложенных такими же неряшливыми кучами, как и валуны до этого. Солнце беспощадно жгло голову, радуя только Фьорда. Оника время от времени спускалась к ручью, чтобы намочить волосы. Мелисса безуспешно прятала лицо, коже которого была свойственна бледность обитателя подземных глубин. Ко времени обеденного отдыха девочка уже заимела покрасневший от солнца нос и щеки.
Несмотря на обжигающий ноздри воздух, путники продолжили путь после короткого отдыха. Оника, уделив изучению карты некоторое время, сообщила товарищам, что поторопившись, они доберутся до Этварка еще к вечеру. Воодушевившись хорошей новостью, маги ускорили шаг под лукавую улыбку Оники, привравшей о близости конца пути. Девушка все отчетливее ощущала дрожащее чувство в груди, не дающее ни минуты покоя: ощущение скорой встречи с матерью. И пусть ей и словом не перемолвится с давшей ей жизнь женщиной, Оника была счастлива, что хоть на миг ее семья станет чуть больше.
Мелисса издала радостный возглас, когда каменная стена по левую руку стала снижаться, а впереди забрезжила зелень травяного моря. Они действительно добрались быстрее, чем предполагалось изначально.
Мелисса кружила вокруг, снова полная сил, вдохновленная тем, что еще немного, и она первый раз в жизни увидит настоящий город.
— Мы почти на месте, — сказала Оника, когда ущелье выпустило их на укутанное покрывалом свежести плато, тянувшееся во все стороны, с синей артерией реки, раздавшейся из маленького ручья в широкое русло, и сосудами дорог, по которым ползли тяжелые повозки. Торговцы увозили из Этварка овощи, книги, ткани и ювелирные изделия, и везли в город мешки, полнящиеся зерном и густые вина. Их караваны исчезали на севере и востоке.
Путники взобрались по накатанной дороге, вьющейся меж холмов, и вышли на открытое поле, в изголовье которого сидел Этварк, сложенный из рыжих камней каньона и белого ракушника, привезенного с востока. Этварк часто называли второй столицей, не такой холодной, как Берилон с его развешанной драгоценностями и чувством собственной важности знатью. Этварк стал крупной точкой на карте Огнедола всего пару столетий назад, и его по-прежнему наполняли жизнерадостные провинциалы, добродушные старики и беззаботная молодежь.
Выложенная из рыжих и белых камней шахматная доска городской стены не скрывала пары-тройки сверкающих шпилей в море выгоревшей на солнце черепицы. Мелисса восхищенно хлопала в ладоши. Фьорд реагировал спокойнее, хоть ему тоже не доводилось ранее видеть городского размаха.
— Толи еще будет, — Оника улыбнулась, разглаживая пальцами волосы и вытягивая длинные прядки в две тонкие полосы.
— Откуда знаешь?
— В доме моих воспитателей много картин. Когда-то они жили в Этварке, много лет назад, и собрали большую коллекцию произведений местных художников. Но, вживую, уверена, все будет куда… живее.
— Наши дороги вот-вот разойдутся, и если я могу чем-то вас отблагодарить за сопровождение — сейчас самое время сказать об этом, — продолжила Оника после недолгого молчания. — Что вело вас в город? Возможно, я смогу помочь.
— Мы ищем одного человека, — выпалила Мелисса, и уязвлено смолкла под взглядом Фьорда. Тот покачал головой и вздохнул.
— Его зовут Дэрк Крайснер. Отец Мелиссы сказал, что этот человек поможет. В нашем деле.
— Хорошо, — Оника улыбнулась, щурясь на красные цветки, украшающие стройные деревья, высаженные вдоль дороги на подходе к городу. Троица уже могла разглядеть синие камзолы стражи, украшенные золотистыми лентами и пуговицами. — Если я что услышу о нем — передам.
Деревянные ворота, обхваченные поясами кованого железа, были открыты. Стражник преградил алебардой путь ринувшейся к входу Мелиссе.
— Сперва уплатите пошлину на вход, — Фьорд взял Мелиссу за руку, сдерживая пыл девочки. — По три крылана с человека.
— Да это же грабеж! — возмутился Фьорд, но Оника тут же одернула его за рукав.
— Города не из воздуха строятся, — покопавшись в заплечном мешке, девушка выудила на свет расшитый золотой нитью мешочек и, отсчитав десять треугольных монет, протянула их страже. — Было бы очень любезно с вашей стороны подсказать, где мы могли бы остановиться на ночь. Не слишком дорого, но без крыс и прочих сожителей.
— Идите прямо от ворот, на втором перекрестке поверните налево, а там и «Кружевной платок». За ним — постоялый двор «В закромах». Хорошая постель и еда, только вывеску сдувает ветром уже раз в четвертый, — стражник усмехнулся и почесал затылок, чувствуя неловкость под пристальным взглядом глаз Оники. — Двойные резные двери всегда открыты. Не ошибетесь.
— Благодарю и хорошего вам дня, — Оника ступила в черту города, и голос Этварка окружил ее со всех сторон. Смеющийся, бранящийся, предлагающий приобрести лучшие гребешки для волос, и следить за своими бездельниками, прежде чем попрекать чужих детей.
Фьорд с Мелиссой с нескрываемым интересом разглядывали двух, а то и трех этажные дома, некоторые скрытые за зелеными изгородями, пахнущими оставшейся далеко позади весной, другие — открывшие городу окна и двери, со спящими на крыльцах котами. Мелисса проводила зачарованным взглядом клетку на высокой ножке у дома, обвитого пушистым плющом, внутри которой жила птица, сверкающая зелеными крыльями и розовой грудкой.
По вымощенным улочкам брели улыбчивые горожане с корзинками и в ярких косынках, непременно купленных в «Кружевном платке», а под широким деревом, затеняющим весь первый перекресток, шумела детвора, пытаясь достать запутавшегося в ветвях бумажного крылана. Худенький мальчик дергал за веревку, его друзья бросали в змея шлепанцами, а один, самый отважный, старался вскарабкаться по стволу.
Оника провела рукой по голове, будто бы приглаживая волосы, и послушный ветер подхватил крылана и аккуратно высвободил из западни на радость детворы.
— Здесь так много жизни, — глаза Фьорда хаотично бегали, желая оставить в памяти каждый камушек.
— Ты впечатлен? — Оника разглядывала горожанку, стоящую у маленькой лавки торговца сладостями. Не дожидаясь ответа юноши, девушка подошла к торговцу и, не задумываясь, потратила четыре крылана на три леденца в форме спящего кота, четыре сдобных булочки с начинкой и десяток пряников. Вернувшись к спутникам со свертком сладостей, Оника вручила им по леденцу и принялась за свой. — Мне нравится это место. Куда веселее, чем моя родная деревня.
«А ведь я могла вырасти среди этой суеты», — думала Оника, поворачивая на указанном стражей перекрестке. На очередном прилавке стоял большой стеклянный котел с компотом, крупные капли которого неспешно парили в воздухе, управляемые совсем молодой девушкой с печатью Проклятого на лбу. Ребятня бросала в коробочку монеты и, заливаясь смехом, ловила ртом опускающиеся вниз капли.
— Это…, это унизительно, — Фьорд скривился.
— Что? Приносить радость детям? Это же развлечение. По-моему, она вполне довольна происходящим, — Оника пожала плечами, откусывая голову сладкому с кислинкой коту. — Со своей одержимостью ты можешь прожить короткую и полную горестей жизнь. Убери эту кислую мину с лица, и поменьше говори об унижении магов. Этварк — рассадник церковников, кто бы что ни говорил. Перестань глазеть на все подряд и посмотри на что-то одно.
Нехотя Фьорд обвел взглядом улицу и заметил одного мужчину с гербом Церкви на наплече, подпирающего стену дома и следящего за девушкой с компотом. Еще один такой же через пару секунд скрылся из виду, свернув в проулок.