Он снова поднял взгляд на мои глаза, и бушующие в них эмоции лишили меня дыхания.
— Сара Грей, ты завладела моим сердцем с первой же секунды, как я встретил тебя. Моё тело и душа твои, если ты их принимаешь.
Слёзы наполнили глаза.
— Да, если это означает вечность с тобой.
Николас тихо простонал и вновь пленил мой рот. Я руками исследовала его твёрдое тело, поначалу скромно, а затем с большей уверенностью; его рот и руки подогревали огонь внутри меня. Он прошептал слова любви, когда его тело заявило свои права на моё, и наши души повенчались. Мой Мори слился со мной, и мы вместе возликовали, сковав нерушимую связь с нашими парами.
Снаружи крошечной хижины буря свирепствовала, мир был холодным и опасным. Но в руках Николаса я нашла лишь тепло, любовь и умиротворение.
Глава 24
Лёгкое, как пёрышко, прикосновение к моим губам пробудило меня, я улыбнулась и довольно потянулась, прежде чем открыла глаза. Николас лежал, подпершись на локоть, наблюдая за мной, в то время как пальцами ласкал моё лицо. Его рот изогнулся в чувственной улыбке, от которой у меня перехватило дыхание.
— Доброе утро, — сказала я, когда он склонился, чтобы поцеловать меня.
"Доброе утро, moy malen’kiy voin".
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что голос Николаса я услышала в своей голове.
"Николас?"— произнесла я в качестве эксперимента, заслужив очередную улыбку от него.
Его глаза засияли озорством.
"Одно из привилегий быть связанным".
— Связанные, — слово ощущалось странным и удивительным на моём языке.
"Мой", — прошептал мой Мори, свернувшись как довольный кот, отведавший миску молока.
"Наш", — поправила я его, наконец, поняв чувство собственности моего демона по отношению к его паре. Незримые узы протянулись между мной и Николасом, и через них я ощутила любовь, малую толику юмора и желание. Оно наполнило меня чувством завершённости и близости, о существовании которых я никогда не подозревала.
Мои мысли вернулись к прошлой ночи и жар затопил моё лицо. Не помогло и то, что Николас широко улыбнулся, как будто совершенно точно понял, о чём я думала.
— Ты можешь читать мои мысли? — выпалила я.
— Нет. Но этот румянец вынуждает меня жалеть, что не могу.
Я зарылась лицом в его грудь, и он тихо рассмеялся, когда поднёс рот к моему уху.
— Мне нравится просыпаться с тобой в моих объятиях.
Его хриплое признание растопило меня, и я притянула его голову для продолжительного, неспешного поцелуя. Когда мы наконец прервались, я не смогла не испытать удовольствия, увидев его тлеющий взгляд.
Николас игриво проворчал.
— Если продолжишь так смотреть на меня, мы никогда не покинем эту хижину. Более того, возможно мне придётся найти собственника и выкупить её у него.
Ещё больше ночей наедине с Николасом в Богом забытом месте? Я полностью это поддерживала. Мой желудок громко заурчал.
— В следующий раз мы сможем принести с собой еды? Я проголодалась.
Он рассмеялся и откатился от меня, тогда-то я и поняла, что он был одет, а я... Новый румянец подкрался к моему лицу, когда я села и закуталась в одеяла, ища рубашку, что была на мне прошлой ночью. Её нигде не было видно, но я заметила свою одежду, разложенную на кресле у очага. Должно быть Николас вставал ночью и развесил одежду, чтобы высушить её для меня. К тому же, как очевидно, он поддерживал огонь всю ночь, иначе к утру тут было бы зябко.
— Твои рубашка и джинсы высохли, но вот ботинки всё ещё сырые.
Он взял вещи с кресла и подал их мне, а затем отошёл к шкафу на другой стороне комнаты. Я поняла, что он предоставлял мне минутку уединения, чтобы я смогла одеться, и моё сердце переполнилось чувствами от его заботливости.
Он вернулся и сел на матрас, держа в руках банку тунца, упаковку крекеров и бутылку воды.
— Не совсем пятизвездочный завтрак.
— Это прекрасно.
Он положил немного тунца на крекер и подал мне.
— Скоро рассветёт. Буря улеглась, так что мы должны выдвигаться, как только станет достаточно светло.
— Как далеко до дороги?
— Порядка пятнадцати миль. Не удивлюсь, если по пути мы натолкнёмся на кого-то из наших людей. Будем дома, не успеешь оглянуться.
Дом. Теперь это слово для меня обрело совершенно иной смысл. Мы ещё пока не обсуждали условия проживания, но я знала, что в самое ближайшее будущее перееду из своей комнаты. Другими словами в ту самую минуту, как только мы доберёмся до дома.
Свои следующие слова он, похоже, обдумывал.
— Как ты себя чувствуешь сегодня? Есть ли какие-нибудь изменения в твоей магии?
Его вопрос заставил меня осознать, что ещё было иным этим утром. Я не чувствовала себя такой опустошенной, как это было прошлым вечером. Я потянулась к своей силе. Барьер всё ещё присутствовал, но он казался слабее, и крошечные завитки магии проскальзывали сквозь него на свободу.
У неуверенно усмехнулась.
— Думаю, становится лучше. Что бы они не ввели в меня, должно быть эффект ослабевает.
Николас выглядел таким же успокоенным, как чувствовала себя я.
— Хорошо. Значит, нам не придётся вызывать фейри.
— Ревнуешь?
— Возможно, раз или два я немного и приревновал, — бесцеремонная улыбка изогнула его губы. — Но девушку заполучил я.
Я подалась ближе и поцеловала его, не беспокоясь, что дыхание пахло тунцом.
— У тебя всегда была девушка.
После нашего скромного завтрака, мы прибрались в хижине, и Николас потушил огонь. Я скривила лицо, когда надела сырые ботинки и влажное пальто, но напомнила себе, что через несколько часов снова буду в тепле и сухости.
Николас открыл дверь, и перед тем как выйти, я ещё раз осмотрела хижину. Она казалась такой маленькой и ничтожной, и всё же наши жизни изменились в ней навсегда. Я была полумёртвой, когда он внёс меня через эту дверь прошлой ночью, а уходила я, чувствуя себя более живой, чем была когда-либо.
Снаружи мир был покрыт слоем сверкающего льда. Наше дыхание превращалось в пар на холодном воздухе, а наши ботинки хрустели по ледяному насту на поверхности снега. Неподалёку с ревом неслась река, безразличная ко льду, покушавшемуся удержать её на месте.
Не было никаких признаков присутствия Алекса, но его следами была испещрена вся скошенная крыша маленькой хижины. Если кто-то в ноябре сказал бы мне, что угрюмый виверн дважды спасёт мою жизнь, я бы хорошенько над этим посмеялась. Но сегодня я была жива благодаря ему. Само собой, он похитил и бросил меня у чёрта на куличках, где я едва не замёрзла до смерти, но он спас меня от гораздо худшей участи. Я бы предпочла замёрзнуть, чем испытать то, что вампиры запланировали для меня.
Николас опробовал ногой снег.
— Прогулка будет суровой по скованному льдом снегу. Забирайся мне на спину, я понесу тебя.
— Ты не можешь нести меня все пятнадцать миль.
Его ухмылка заставила меня позабыть о холоде, который уже щипал меня за пальцы.
— Готова поставить на это?
— Не знаю. Что ты мне дашь, если я выиграю?
Он рассмеялся и переместился, чтобы подхватить меня.
— Всё, что ты... — волнение наполнило его глаза, а за ним последовал ужас. — Сара... беги, — промолвил он и рухнул на землю.
— Николас! — я бросилась на колени рядом с ним и начала его трясти. — Что с тобой?
— Любовничек решил немного вздремнуть.
Я резко подняла голову и увидела огромного светловолосого вампира, выходящего из леса. Моё сердце гулко забилось, а конечности ослабли, когда ещё четыре вампира появилось у него за спиной. Один из них держал в руках нечто похожее на пистолет с транквилизатором, наведенным на Николаса. Разве они не осознавали, что наркотик в нём перестанет действовать через минуту? "Пожалуйста, поторопись и очнись, Николас".
— Помните о своих приказах, — большой вампир рявкнул остальным, когда они выдвинулись на нас. — Мы доставляем их нетронутыми.
Их? Я встала на дрожавшие ноги.
— Я та, кто вам нужен, оставьте его, и я пойду смирно.
Вампир насмешливо произнёс:
— Если бы нам не было приказано доставить его, он бы уже был мёртв. А что касается тебя... — он поднял руку, и я увидела маленький пистолет, точно такой же, что вчера на мне использовала вампирша. Ещё до того, как я смогла отреагировать, дротик вонзился в мою руку: — Никаких проблем ты не доставишь.
Страх задушил меня, когда вампиры окружили нас. Один из них без лишних усилий перекинул Николаса через своё плечо, а другой сделал то же самое со мной. Моё тело испытало омерзение от его прикосновений, и я почувствовала слабую вонь мёртвой плоти, которую несли на себе все вампиры. Даже, несмотря на то, что моя сила была заперта от меня, я ощутила крошечный осколок льда в своей груди.
Лёд и снег не вызвали никаких препятствий для вампиров, которые быстро двигались по лесу. Каждый шаг уносил нас с Николасом всё дальше от хижины и надежды быть обнаруженными воинами, которые где-то здесь занимались нашими поисками. Отчаяние и ужас вскипали во мне, но я отказывалась позволить этим ублюдкам увидеть меня сломленной. Вместо этого я сосредоточилась на Николасе. Я не могла видеть его, но чувствовала его поблизости, и я ухватилась за это ощущение, как за спасательный трос. Я могла встретиться лицом к лицу с любой ожидавшей меня участью до тех пор, пока он был в порядке.
Вампиры пробежали примерно милю, и мы достигли поляны, где были припаркованы три снегохода. Мой страх стал ещё сильнее, пока я наблюдала, как два вампира положили бессознательное тело Николаса между ними и уехали по оставленному следу. Блондин-вампир взял второй снегоход, а меня принудили сесть между двумя оставшимися вампирами на третьем снегоходе. Я приложила все усилия, чтобы у меня не случилась гипервентиляция, когда сидевший позади меня вампир обхватил руками мою талию и опустил подбородок на мое плечо.
Когда я внезапно потеряла все ощущения Николаса, я чуть не сошла с ума. Моё тело натянулось для борьбы, и вампир стянул хватку на мне. Через несколько минут, когда мы догнали первый снегоход, я снова почувствовала Николаса и едва не разрыдалась.