– Лорелея! – воскликнул Кирк, отталкивая Спока.
Изящная маленькая женщина появилась в каюте, будто сказочная фея.
– Вы решили принять участие в дискуссии. Рад, безмерно рад…
Он осекся, завидев выражение ее лица. Она явно была не в восторге от происходящего.
– Капитан, мне не нравится то, в чем мне предстоит участвовать, но ради дела мира я готова на все.
– Равно как и мы… во имя галактического мира.
– Скажите мне, что это такое, – она указала на видеокамеры. – У нас, на Хайле, нет таких аппаратов.
– Посредством этой аппаратуры ваше объемное изображение будет транслироваться по всему кораблю. Все кают-компании и рабочие места экипажа оснащены приемниками.
– Стало быть, все увидят мое изображение. А мой голос?
– И голос все услышат, не беспокойтесь. Без него ваш чудный образ был бы неполным.
– Капитан, вы слишком добры ко мне.
Кирк ощутил волну тепла, поднимавшуюся из глубин его существа. Да, она не красавица, окончательно решил он, но чертовски привлекательна. Определенно привлекательна. Впрочем, кто знает, где пролегает граница между привлекательностью и красотой? Красотой не физической, но душевной, которая включает в себя такие аспекты, как интеллект, сопереживание, чувство собственного достоинства и массу других качеств.
– Ну что же, давайте приступим к делу, – пробурчал Зарв. – Мне еще предстоит основательно подготовиться к прибытию в систему Аммдона.
– Да, начнем, пожалуй, – согласился Кирк. – Господин посол, вам – первое слово.
– Не возражаю.
Как только на голографической видеокамере зажегся индикатор включения, облик телларитянина изменился, словно по мановению волшебной палочки. Вместо грубого чиновника перед аудиторией вдруг предстал мудрый государственный деятель, лаконично и вместе с тем убедительно излагающий свои мысли. Спустя пару минут Кирк поглядел на Спока и улыбнулся, как бы говоря своему помощнику по науке: «Логика не всегда срабатывает, иной раз достаточно воздействовать на инстинкты слушателей и внушить им веру в свою компетентность».
Спок пододвинулся к капитану и прошептал:
– Вы допускаете ошибку, сэр. Нас слушает весь экипаж. Нельзя позволить Лорелее говорить.
– Ерунда. Послушайте Зарва. Теперь я понимаю, почему его назначили главой делегации. Он и мертвого уговорит. Я даже начинаю забывать, что он похож на поросенка.
– Дело не в его внешности, капитан.
Кирк приложил указательный палец к губам, призывая вулканца соблюдать тишину. Спок умолк, явно озабоченный поведением командира, о чем свидетельствовала его вздернутая бровь. Кирк же не желал ничего другого, кроме как внимать стройным аргументам Зарва, мотивирующим настоятельную необходимость миротворческой миссии в системе Аммдона. «Теперь-то уж все критики на борту „Энтерпрайза“ будут посрамлены», – удовлетворенно подумал капитан.
Свою десятиминутную речь Зарв закончил, сказав:
– Благодарю вас за предоставленную возможность внести ясность в это дело.
Он с победным видом сел в кресло, уступая место перед камерой Лорелее.
– Видите, как невыгодно она смотрится по сравнению с Зарвом? – сказал Кирк вулканцу. – Да и куда ей тягаться с телларитянином? Он ведь профессионал, мастер своего дела, а она – всего лишь женщина.
И тут Лорелея, оратор планеты Хайла, заговорила. Почти мгновенно Джеймс Кирк ощутил неодолимую энергетику ее слов, их точность и емкость, глубину и искренность выражаемых ими эмоций. Кирку казалось, что он то падает в бездну, то возносится к вершинам благоговейного экстаза, а затем что-то выворачивало его наизнанку или заставляло глаза слезиться – такова была сила слов, слетавших с уст Лорелеи. Впервые за все это время Кирк наконец-то понял, что же, собственно, замышляет Аммдон. «Энтерпрайз» – не более чем пешка в игре аммдонцев. Если «Энтерпрайз» войдет в систему Аммдона, вторжение ромуланцев можно будет считать свершившимся фактом. У Джурнамории не остается выбора, кроме как объединиться с Империей.
– Капитан, прекратите это немедленно, – зашептал Спок. – Вы возбуждены. Даже я чувствую силу ее слов, а воздействие их на экипаж вообще непредсказуемо.
– Но ведь она права, Спок! Как мы могли настолько заблуждаться! Послушайте! Она раскрывает перед нами истину, – Кирк наклонился вперед, весь превратившись в слух и не обращая внимания на возмущенное фырканье Зарва.
Дональд Лорритсон что-то быстро говорил шефу на ухо. Второй помощник посла, Мек Джоккор, безмолвно стоял в стороне, по-прежнему наслаждаясь сиянием прожектора.
А Джеймс Кирк слушал, действительно слушал, как никогда прежде.
– Она права, Спок. Мы должны…
Корабль вдруг содрогнулся, словно гигантский кулак схватил его и начал трясти. Несколько секунд спустя пронзительно завыли сирены, оглушая всех присутствующих в каюте.
Кирк вскочил на ноги и ударил по кнопке интеркома.
– Скотт, докладывайте! Что у вас там стряслось, проклятие!
– Сэр, – послышался дрожащий голос инженера, – мы потеряли магнитную емкость левого борта. Мне пришлось отключить энергию. Сэр, «Энтерпрайз» в смертельной опасности. Он может взорваться.
Глава 5
«Хотя степень повреждения „Энтерпрайза“ еще до сих пор не определена, я боюсь, что она весьма высока и потенциально опасна для всех находящихся на борту. Поскольку ВОРП-двигатели необходимо отключить, возможности нашего транспортатора и субпространственного радиопередатчика будут сведены практически к нулю. У нас имеются, правда, и другие способы сообщить Звездной Базе I о нашем затруднении, но я предпочел бы попытаться вновь запустить ВОРП-двигатели и завершить нашу миссию. Если этого сделать не удастся… тогда впервые за все время моей службы на Звездном Флоте я не смогу выполнить приказ командования».
– Прежде необходимо надеть противорадиационный скафандр, капитан, – твердо заявил Спок, останавливая Джеймса Кирка у входа в машинное отделение. Над дверью зловеще мигали красные огни. Издалека по-прежнему доносилось режущее слух завывание аварийных сирен.
– Вся зона вокруг ВОРП-двигателей пронизана жесткими гамма-рентгеновскими лучами, испускаемыми раскрытой антиматерией.
– Принеси мне скафандр, – приказал Кирк проходившему мимо технику.
Тот как-то ошеломленно уставился на капитана, но повиновался, двигаясь, будто автомат. Кирк быстро забрался в громоздкий защитный скафандр, и к тому времени, как он нажал кнопку открывания двери, ведущей в залитую радиацией зону, Спок облачился в такой же «костюмчик». Оба осторожно шагнули в машинное отделение.
Первым впечатлением Кирка было то, что он стал жертвой грандиозной мистификации. Все вокруг казалось нормальным… пока он не увидел людей Скотта, усердно работавших у панели управления. Несмотря на выведенные почти на полную мощность автономные внутрискафандровые установки кондиционирования воздуха, пластиковые прозрачные забрала шлемов затуманились от чрезмерного потепления. Теперь, когда взору Кирка открылось зрелище трудившихся в поте лица членов экипажа, он понял, что ситуация далека от нормальной. Окончательно он убедился в этом, окинув взглядом счетчики радиации, установленные по всему периметру машинного отделения.
Цифровые показания приборов превышали все те, которые ему когда-либо приходилось видеть снаружи экспериментальных станционных лабораторий.
– Уровень всего лишь на несколько порядков ниже величины, достигаемой в центре рабочего модуля материи-антиматерии, – сообщил Спок. – Без скафандров мы умерли бы мгновенно.
– Где Скотт? Я хочу переговорить с ним.
Спок, вглядевшись в похожие друг на друга фигуры, указал Кирку на Монтгомери Скотта и Хезер Макконел, которые, раскрыв внутренности одной из панелей управления, погрузили руки в лабиринт печатных плат и интегральных схем, орудуя там с такой небрежной уверенностью, что Кирк даже несколько испугался. Обычно Скотт относился к своему оборудованию с почти религиозной почтительностью, сейчас же главный инженер «Энтерпрайза» вырывал и отбрасывал дорогостоящие электронные детали так, будто они – ненужный хлам.