С разных концов строя раздались сдавленные смешки. Предложение перенести завтрак на завтра было дежурной шуткой командира роты.
- Голодные, как рекины, - усмехнулся майор Прист. - Можно подумать, что всю ночь черт знает чем занимались.
- Солдат и ночью начеку, - подал голос кто-то с левого фланга.
- Ну, раз такое дело, тогда готовьте свои воинские карточки. Наша рота должна до завтрака успеть выразить свою лояльность Пирамиде.
- Майор, а Лысому тоже нужно будет пройти через контроль лояльности? ехидно осведомился Лантер.
- Лысому достаточно засвидетельствовать свою лояльность Гроптику, который его кормит, - усмехнувшись, ответил майор Прист. - И мне, потому что иначе я запросто могу выставить его из казармы.
Солдаты весело заржали.
- Отставить смех, - приказал майор Прист. - Через пару минут здесь будут представители внутренней стражи. Не забывайте, что вести себя с ними следует корректно и вежливо. Никаких лишних вопросов - получил назад свою воинскую карточку и отошел в сторону. Решение, принятое Пирамидой по поводу каждого из вас, вступает в силу с того момента, как только код его оказывается отпечатанным на воинской карточке. Оспаривать его не имеет смысла - до следующего Дня Лояльности изменить ничего невозможно. Всем все понятно?
- Да, майор! - разом грянул строй.
Да и что здесь могло быть непонятным? Процедура проверки на лояльность, которую в обязательном порядке ежемесячно проходил каждый гражданин Кедлмара, начиная с десятилетнего возраста, была знакома всем. А военнослужащие еще и получали соответствующие инструкции в преддверии Дня Лояльности каждый месяц одни и те же. Так что у майора Приста, собственно, не было никакой необходимости в очередной раз повторять одни и те же слова, которые каждый в роте знал наизусть. Но он все же сделал это для очистки совести.
Несмотря на тщательную подготовку всенародного праздника, порою в День Лояльности случались инциденты. Обычно они были связаны с тем, что кто-то из солдат или офицеров начинал слишком бурно выражать свое несогласие с несправедливым, с его точки зрения, решением, принятым Пирамидой. Хуже бывало, когда кому-то в воинскую карточку проставлялся новый код, в соответствии с которым обладатель документа объявлялся тайным сторонником Совета Пяти и арестовывался на месте. На этот случай офицеры внутренней стражи, обслуживающие техническую часть процесса выражения народонаселением своего одобрения политики, проводимой Пирамидой, имели при себе взвод вооруженной охраны. Но всякий раз, когда в части случался такой инцидент, у майора Приста возникала мысль, что подобные, ничем, помимо кода, проставленного в военной карточке обвиняемого, не обоснованные действия внутренней стражи могут однажды привести к мятежу. Каждый из солдат, видевший, как уводят в наручниках его товарища, с которым он прослужил не один год, должен был в душе понимать, что рано или поздно подобное может случиться и с ним самим.
- Вольно, - скомандовал майор Прист. - Разойдись. Строй в одно мгновение рассыпался. Порядок, поддерживаемый привычкой к дисциплине, без боя уступил место хаосу, изначально присущему человеческой натуре.
- Никому дальше двух шагов от роты не отходить! - перекрывая общий гомон, крикнул майор Прист и, развернувшись на каблуках, прошествовал в свою комнату.
- Ну как, Джагг? - сзади толкнул Андрея в плечо Шагадди. - Готов засвидетельствовать Пирамиде свою лояльность?
- Всегда готов, - мрачно буркнул в ответ жизнерадостному Шагадди Андрей.
Он старался и никак не мог вспомнить свой ночной сон. Теперь из памяти исчезли даже те детали, которые он еще помнил после пробуждения. Остался только образ цветка с шестью лепестками. Что-то он должен был означать. Но вот что именно?.. Как там у Фрейда: фиалки - насилие, гвоздики - секс... Или это уже из другой оперы?.. Невозможно сосредоточиться, когда рядом стоит Шагадди и орет так, словно хочет, чтобы его услышали даже в казарме ремроты:
- Если после всего, что ты сделал, Джагг, тебе не дадут взвод, то я скажу, что в этой жизни нет не только счастья, но даже элементарной справедливости!
- Да будет тебе, Шагадди, - ладонью похлопал приятеля по широкой груди Андрей.
- Что значит "будет"! - громче прежнего заревел Шагадди. - Кому еще, кроме тебя, удалось выйти из Гиблого бора живым и с неповрежденным рассудком?
- Ну, например, тебе и Юнни, - усмехнулся Андрей.
- Насчет Шагадди я бы не стал утверждать этого со стопроцентной уверенностью, - ехидно ввернул оказавшийся поблизости Гроптик.
Шагадди погрозил ему кулаком, и Гроптик тут же исчез.
- Без тебя ни я, ни уж тем более Юнни из леса не выбрались бы, - продолжал гнуть свое Шагадди.
После возвращения из Гиблого бора Шагадди только и делал, что рассказывал всем, кто соглашался слушать, о том, что ему довелось повидать. И при этом неизменно подчеркивал особую роль Джагга Апстрака, который в критический момент взял командование взводом на себя. О чем Шагадди умалчивал, так это только встрече с патрулем внутренней стражи на обратном пути. Шагадди был разгильдяем, но отнюдь не идиотом, и прекрасно понимал, что за расстрел патруля им всем троим грозит не то что армейский трибунал, а обыкновенная кирпичная стенка где-нибудь на заднем дворе Управления внутренней стражи.
- Рота, смирно! - раздался отчаянный, стремящийся перекрыть общий гвалт крик дежурного.
В проходе между койками появились три фигуры, одетые в черное. По мере их продвижения шум смолкал, суета замирала движение прекращалось. Казалось, что трое офицеров внутренней стражи создавали вокруг себя зону, в которой останавливалось даже само время.
Впереди шел капитан в парадном френче. Его фуражка с невероятно высокой тульей, на которой красовалась пятигранная золотистая пирамида, обрамленная венком из колосьев хлебных злаков, была так низко надвинута, что из-под блестящего пластикового козырька не было видно глаз, только тонкий длинный нос с горбинкой. Капитан выглядел бы весьма внушительно в своей новенькой, тщательно отглаженной форме, если бы не его рост который был сантиметров на десять ниже среднего.