С целью попытаться продать трактир в конце января 1999 года я поехал в Москву. Там об этом я дал объявление в газете «Из рук в руки». То было время, когда августовским 1998 года дефолтом еврейские банкиры резко обесценили материальные ценности и недвижимость в России. Поэтому многие в панике хотели от них избавиться. Газеты пестрели объявлениями о продажах, а покупающих почти не было. В строительство своего трактира я вложил около 0,5 млн. долларов, но продажную цену назначил в 350 тыс. долларов. Однако в процессе торгов был готов уступить и за 150–200 тысяч. Неделю я просидел в московской квартире матери в ожидании звонков от заинтересованных клиентов. Но ни одного звонка не последовало. И поэтому я решил остановиться на втором варианте. К тому же при покупке большой партии оружия существовала большая вероятность засветиться на нём и тем самым провалить всё дело.
В феврале в Вышний Волочёк приехал Евгений Харламов. Повстречались мы в храме у священника Сергия Дикого. До этого мы уже были знакомы и после службы разговорились как старые приятели.
Родом Евгений был из города Севска Брянской области. А к нам попал в результате женитьбы на жительнице Вышнего Волочка. Пока у них в семье шло всё хорошо, он работал сначала учителем в городской школе-интернате, потом перешёл работать в церковно-приходскую школу священника Сергия Дикого. Но когда жена, не довольная его активной религиозной жизнью, не согласилась с ним далее проживать, он сильно этим по человечески огорчённый вынужден был уехать к себе на родину.
При себе Евгений постоянно носил Библию и всякую свободную минуту старался читать её. Насколько он был сведущ в Писаниях можно судить по такому примеру, — когда я на память в разговоре приводил какие-нибудь цитаты из Библии, он легко мог назвать номер их главы. Будучи горячо верующим человеком, свои религиозные убеждения он умело распространял и на жителей города, которые после его проповедей начинали ходить в церковь. Этому способствовал его личный пример высоконравственного поведения в жизни.
В свои тридцать лет Евгений был очень физически крепким человеком, и в компании с ним можно было себя уверенно чувствовать в любой обстановке. Но силой своей он никогда не кичился и всегда вёл себя скромно и спокойно.
Однако был в нём один недостаток, который в будущем во время нападения на РУВД решающим образом опрокинул всё наше мероприятие. Временами Евгений терял над собой контроль и мог невпопад нести какую-нибудь несуразицу. Эту бесовщину в нём увидела и святая Любушка, приехавшая умирать из-под Ленинграда, где прожила всю жизнь, в вышневолоцкий Казанский женский монастырь. Со слов Евгения во время службы в монастыре Любушка стояла перед ним, и когда он, предавшись мечтаниям, стал думать о чём-то постороннем, она повернулась и строго погрозила ему пальцем.
На этот раз в Вышний Волочёк Евгений приехал без определённой цели. То ли он хотел повидать своего сына, то ли хотел договориться с местным священством, чтобы они дали согласие на церковный развод его венчанного с женой брака. Но ни того, ни другого он не добился, — жена отказывалась ему показывать сына, а священники не разрешали разводиться, и он продолжал жить в городе, ночуя у своих знакомых. После короткого общения мы почувствовали друг в друге единомышленников, и я предложил ему пожить у меня дома.
Мою идею о вооружённом нападении на РУВД Евгений поддержал и лично согласился принять в ней участие. С целью вовлечения в наше мероприятие ещё кого-нибудь мы проводили агитацию среди некоторых его знакомых в городе. Люди понимали трагичность сложившейся в стране ситуации и соглашались, что надо предпринимать решительные меры для её выправления. Но на боевые действия с пролитием человеческой крови, при реальной опасности самому быть убитым, ни у кого не хватало силы духа.
Если бы нам удалось завербовать человек десять, то пожар, как минимум, в масштабе города можно было бы считать гарантированным делом. Силами пяти человек это было бы возможно только при решительном настрое и удачно сложившихся обстоятельствах. Расчёт мы делали на способность больших масс людей заражаться общим настроением. Толпа народа в отличии от конкретного человека легче поддаётся управлению, а осознание ими своей силы делает их агрессивными.