Братья Иерра и барон Морган… эти пойдут на все, вплоть до столкновения. И не пощадят ни меня, ни мою дочь. Я не знала с кем из них больше воинов, и не могла сказать, на чьей стороне численный перевес.
И потом, не стоит забывать про дона Алонсо. На сей раз, мое отсутствие обнаружат очень быстро, даже не смотря на то, что стражники будут спать глубоким сном. Погоня настигнет караван, и тогда уж точно станет известно о нашем местонахождении, если даже оно не обнаружится раньше. Одна из сторон получит подкрепление, и это будет не Филипп.
Если нам и удастся благополучно покинуть Эль Горра, то только чудом. Господи Иисусе, святые Жанна-Воительница и Жанна-Заступница, я знаю, что не имею права просить, но… я опустилась на колени и прочла молитву.
На душе стало спокойнее. Я прилегла рядом с Жанной, но сон не шел ко мне. Я думала о том, как это будет. Мы с дочерью возвращаемся в АльмЭлис — снова в своих стенах, снова под надежной защитой. Дон Алонсо ничего не сможет сделать — ведь тот монах умер, а без свидетеля доказать ничего невозможно. Церковь так легко не признает своих ошибок. Если только нам удастся выбраться, мы спасены.
Удастся ли? И снова в моей голове замелькали варианты возможного развития событий, один страшнее другого. Я могу рискнуть собой, но Жанной… Нет ничего, что стоило бы дороже ее жизни. Может, оставить ее здесь и бежать одной? В конце концов, я точно знаю — дон Алонсо не причинит ей вреда. Но такой побег бесполезен — у него в руках останется все самое дорогое для меня, и он сможет ставить любые условия. Нет, это не выход.
А если мы останемся обе, если не воспользуемся сегодняшней возможностью? Рано или поздно, дон Алонсо «решит этот вопрос». Что обещал он сделать со мной тогда, в мельничьей башне? Запереть в темницу или отправить в монастырь. Что ж, все возможности для этого у него есть — в Эль Горра предостаточно подвалов и, насколько я помню, их с доном Диего тетушка все еще аббатиса в обители Святой Жанны. В лучшем случае, меня ждут монастырские стены, в худшем — одно из обширных замковых подземелий. Как только дон Алонсо поймет, что королю с канцлером безразлична моя судьба, он примет решение. А Жанна? Как он сказал тогда — «о ней позаботится ее отец». Вот только позаботится ли он? И рискнет ли дон Алонсо отпустить возможную претендентку на наследство его сына? Возможно, он не причинит ей вреда, возможно, тоже передаст в монастырь на воспитание, но что ждет ее дальше? Монашеский покров? Не такая уж плохая участь для незаконнорожденной, скажут многие. Но мне от этого не легче. Я — ее мать, я должна попытаться. Моя девочка заслуживает большего.
Всю ночь я металась без сна, взвешивая бесконечные за и против. С первыми петушиным криком, вторя ему, донесся голос часового на донжоне — это означало, что пришло время для смены караула. Я поставила на огонь котелок с очередной порцией грога, не забыв плеснуть сонного зелья.
Вскоре у дверей раздался шум, означающий, что моя охрана сменилась. Я постучала в дверь с внутренней стороны. Игнасио, мой почти бессменный охранник в последнее время, открыл.
— Холодно? — спросила я.
— Пробирает до костей, синьора, — кивнул он.
— Вот, держите, погрейтесь, — я протянула им по чаше.
— Благодарю вас, синьора, — ответили оба моих стража.
— Мне можно выходить? — поинтересовалась я.
Игнасио покачал головой:
— Дон Алонсо велел не выпускать вас, пока все гости не разъедутся.
— И когда же они разъедутся?
— Да вроде должны сегодня, так что не волнуйтесь, это ненадолго.
Моей задачей было заговорить их до тех пор, пока зелье не подействует, чтобы дверь осталась незапертой. Я успешно осуществляла свой замысел, но тут неожиданно появился третий и совершенно лишний в эту минуту страж.
— Игнасио, синьор Бернардо зовет тебя, — приблизившись, сообщил Пабло.
Игнасио широко зевнул:
— Спать бы сейчас, а не выслушивать приказы Бернардо.
Я взяла чашу и хотела вновь ее наполнить, но тут дверь за мной со стуком захлопнулась и, скрипя, задвинулся засов. Пабло явно недолюбливал меня, мягко говоря. Я снова постучала.
— Чего вам?
— Хотела дать вам горячего грога, — ответила я.
— Не нужно мне ничего, — пробурчал через дверь Пабло.
Битва проиграна, поняла я. Уже через полчаса замок проснется, и будет поздно. Если до этого люди Филиппа не найдут меня, а они не найдут, потому что понятия не имеют о расположении покоев в замке, о побеге можно забыть.
Как на иголках просидела я на постели следующие минуты, прислушиваясь к звукам пробуждающегося замка. Когда откуда-то снизу донесся одновременный топот множества копыт, я вздохнула, вылила грог с сонным зельем в очаг, от чего огонь вспыхнул еще ярче, затем легла на постель и крепко прижала к себе Жанну.
Хорхе потом сказал, что, когда они с Пабло отворили дверь, то нашли нас с Жанной спящими. Как и одного из стражников у двери и Игнасио в караульной. Что подумали об этом внезапном приступе сонливости Хорхе и дон Алонсо, мне осталось неизвестно. Утром следующего дня мне вновь, как ни в чем не бывало, разрешили выходить.
Все это время я провела в размышлениях о том, что же делать теперь. В конце концов, я многократно взвесила за и против и решилась. Мне нужно поговорить с доном Алонсо.
Я начала искать подходящий случай, когда у него будет более-менее хорошее расположение духа.
Случай представился неожиданно:
— Вы уже несколько дней ходите за мной по пятам. Может, скажете, что вам нужно?
— Мне нужно поговорить с вами.
— Что ж, я тоже хотел поговорить с вами, — ответил дон Алонсо.
Следуя за ним, я поднялась на крепостную стену. Обернувшись ко мне, он произнес:
— Говорите.
— Как вы себя чувствуете?
В ответ он сделал нетерпеливый жест раненой рукой.
— Как обычно. Переходите к делу.
— Сначала скажите вы, — улыбнулась я.
— Боитесь раньше времени раскрыть свои планы?
— Я — ваша пленница и поэтому изначально нахожусь в наименее выгодной позиции, — я снова улыбнулась в ответ.
— Не нужно кокетничать со мной, мадам, — резко ответил дон Алонсо, давая понять, что мои женские уловки ни к чему.
Я перешла к делу:
— Что вы сделали с теми стражниками?
— С какими? — ехидно спросил дон Алонсо, и я поняла, что отчасти была не права, назвав его болваном.
— С теми, кто не заметил, как я вышла за ворота, — изобразила я полное непонимание намека.
— Перевел на охрану рудников.
— Вы обещали их не наказывать.
— Я не наказывал. Просто перевел туда, где от того, насколько хорошо они выполняют свои обязанности, зависит их жизнь. Это научит их быть внимательнее.
— В отличие от вас, мадам, я привык выполнять свои обещания, не прибегая к каким-либо уловкам, — припомнила я ему его же слова.
— И в чем уловка? В том, что я не могу доверить безопасность замка и его обитателей тем, кто однажды уже не оправдал доверия? — парировал дон Алонсо.
— Вы никогда и ничего никому не прощаете? — с моей стороны это было скорее утверждение, чем вопрос.
Дон Алонсо усмехнулся.
— Всепрощение — роскошь, которой более всего добиваются те, кого есть за что прощать.
— Очевидно, себя вы считаете безгрешным?
— Мадам, я не понимаю, вы хотели поговорить о нимбе вокруг моей головы?
— Нет, я хотела узнать, насколько крепко вы держите слово.
Брови под острым углом взлетели вверх.
— И что? Вы удовлетворены результатом проверки?
— Нет. У меня есть еще один, последний вопрос.
Дон Алонсо продолжал наблюдать за мной с ироничным любопытством:
— Задавайте.
— Хайме.
— Вас интересует, обезглавил я его, четвертовал, высек или отправил на рудники?
— Вообще-то, да.
— В таком случае, спросите у него сами. Через неделю он возвращается с караваном из Ордении. Это все?
— Не совсем, — я вдохнула поглубже, выдержав паузу, перед тем как перейти к сути. — Вы уже однажды говорили о том, как намерены со мной поступить. Тогда у меня еще были кое-какие надежды и иллюзии, которых нет теперь, — сказала я. — Я не знаю, что вы выберите в качестве достойной кары, но в любом случае прошу вас позаботиться о том, чтобы Жанна была передана моим родным.