«Нет» ответил и командующий Северным фронтом генерал Клембовский. Главнокомандующие Западным и Румынским фронтами выразили свою поддержку предложенной Корниловым программы по оздоровлению армии. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом прислал телеграмму следующего содержания:
"Я солдат и не привык играть в прятки. 16 июня на совещании с членами Временного правительства я заявил, что целым рядом военных мероприятий оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена, и оставление свое на главнокомандующего я понял тогда, как осознание Временным правительством своего тяжкого греха перед Родиной и желание исправить содеянное зло. Сегодня получил известие, что генерал Корнилов, предъявивший известное требование, могущее еще спасти страну и армию, смещается с поста верховного главнокомандующего. Видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду. № 145. Деникин".
– Это чёрт знает что! – сказал Керенский, размахивая телеграммой. – Если это не мятеж – то, что это? Не пойдёт он! В тюрьму Деникин пойдёт! В тюрьму!
На частном заседании бывших министров Кокошкин предложил создать директорию с участием генерала Алексеева и наделить его всеми полномочиями главы правительства. Бывший министр иностранных дел Терещенко согласился с этим и сказал:
– Это дело надо ликвидировать так, чтобы обоих за штат отправить – и Керенского, и Корнилова, обе стороны удовлетворить взаимным жертвоприношением.
С этим согласился Некрасов, а за ним и все остальные бывшие министры.
На улицах Петрограда нижние чины стали отдавать честь офицерам, что не наблюдалось с февраля месяца.
Обыватели шептались между собой:
– Дикие горцы идут с Кавказских гор. Они не будут разбираться: кто левый, кто правый. Всех резать будут! Им бы только до грабежа добраться!
Керенский остался в одиночестве. Он лежал на диване в своём кабинете и лихорадочно думал: что бы предпринять.
И придумал. Он вызвал к себе члена президиума Петроградского Совета меньшевика Церетели Ираклия Георгиевича.
– Меня покинули все, – с жалкой улыбкой сообщил ему Керенский. -Все!
Он отодвинул ящик письменного стола, достал оттуда револьвер и с глупой улыбкой приставил его к виску.
– Вы меня за этим вызвали, Александр Фёдорович? – с сильным акцентом спросил Церетели. – Зафиксировать факт вашего самоубийства? Или у вас есть другие более интересные предложения?
– Есть. Я хочу передать всю власть Советам, если я возглавлю эти Советы, и если вы сумеете остановить войска Корнилова, наступающие на Петроград.
– Моя фракция меньшевиков вряд ли чем вам сможет помочь. Но вот мои однопартийцы из другой фракции, думаю, что они смогут вам помочь.
– Как?
– Разагитируют. У них хорошие агитаторы.
– Договаривайтесь хоть с чёртом, только остановите.
Этим же вечером, 27 августа Церетели встретился со своим однопартийцем из фракции большевиков Иосифом Джугашвили, партийный псевдоним Сталин. Он был ответственен за организационно-журналистскую работу.
Джугашвили искренне обрадовался Церетели: в этом русском море так редко выпадает случай поговорить с земляком на родном грузинском языке. Они почти ровесники – Церетели 36 лет, Джугашвили 38. Предложил чаю. По восточному обычаю сначала говорили о пустяках, потом перешли к делу.
– Керенский отдаст всю власть Советам с условием, что он их возглавит и Советы остановят продвижение корниловских войск. Только у большевиков есть лучшие агитаторы. Только они могут помочь правительству и лично Керенскому.
Сталин не спеша достал трубку, набил её табаком, закурил, пуская клубы дыма. К этому он пристрастился в ссылке в Туруханске. Табачный дым от мошки и комаров – первое дело.
– Условия, Ираклий? Хорошо. Мы тоже выдвинем свои условия. Во-первых, освободить наших товарищей из тюрем, куда их посадили в прошлом месяце. Во-вторых, прекратить преследовать фракцию большевиков и их вождей. И в-третьих, позволить вооружить красную гвардию, а для этого допустить нас на склады с оружием.
– Большевики будут помогать Керенскому? – удивился Церетели.
– Нет, не Керенскому. Ты ему передай, Ираклий, не ему будем помогать, а революционному народу.
– Но, Иосиф, Керенский может обмануть и не передать всю власть Советам.
Сталин хитро сверкнул глазами, положил левую руку на плечо Церетели и почти ткнул чубуком трубки ему в грудь.
– Зачем так говоришь, Ираклий? Почему может? Обязательно обманет.
– И вы будите ему помогать?
– Почему нет? Зачем ты пришёл сюда и обратился ко мне с просьбой, если не верил в успех?
– Попросил …
– Вот вы, меньшевики, – перебил его Сталин, – никогда не верите в успех! Почему?
Церетели пожал плечами.
– Будем помогать, Ираклий, будем. Если он выполнит наши условия.
Он хитро посмотрел своими тёмными глазами на собеседника и добавил:
– Ленин снял лозунг «Вся власть Советам!» Он для нас не актуален. Поэтому будет Керенский возглавлять Советы, не будет, нам всё равно.
Керенский написал несколько указов и уже ночью агитаторы большевиков направились навстречу корпусу Крымова, а Сталин занялся листовками.
На следующий день, 28 августа, по инициативе большевиков Советами был создан Военно-революционный комитет, где они заняли главную, определяющую роль. Именно Военно-революционный комитет организовал доступными ему средствами оборону от наступающих на Петроград воинских сил Корнилова.
11
Корнилов 28 августа опубликовал обращение к народу, написанное Завойко от его имени:
Обращение Л.Г. Корнилов к народу
Телеграмма министра-председателя за № 4163, во всей своей первой части, является сплошной ложью: не я послал члена Государственной думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Алексей Аладьин.
Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества.
Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час ее кончины.
Вынужденный выступить открыто – я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.
Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне, в эти грозные минуты, призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога – в храмы, молите Господа Бога, об явлении величайшего чуда спасения родимой земли.