— Напротив, они меня очень даже интересуют! С этими словами он спешился, связал поводья узлом и, к изумлению Торы, не стал привязывать лошадь. Сам же подошел к ней поближе.
— Очень даже интересуют, — повторил он. — Может, вы разрешите мне присесть рядом с вами и расскажете мне, о чем вы думаете. Хотя, наверное, ваши глаза будут красноречивее всяких слов!
Тора судорожно вздохнула.
Она не знала, что мужчины могут так разговаривать с женщинами. Ее смущали не столько слова незнакомца, сколько его взгляд. К собственной досаде, она почувствовала, что краснеет, и торопливо проговорила:
— У вас наверняка есть дела поважнее, чем… разговор со мной.
— Не могу представить себе ничего более важного! — возразил незнакомец, усаживаясь рядом.
Он повернулся так, чтобы лучше видеть девушку, и сказал:
— Наверное, вам уже сотни раз говорили, как вы прекрасны! Похоже, вы настоящая лесная нимфа!
При этих словах Тора не смогла сдержать улыбку. Дома, в их дворцовом парке, она часто ощущала себя как бы частью леса. Тогда в своем воображении девушка забывала о скучном придворном этикете, о всех этих «так не положено»и «это не принято», о грубом и безжалостном «хватит мечтать».
— Вы улыбаетесь, потому что это правда? — спросил незнакомец.
— Ну, это вам придется решать самому! — не подумав, ответила Тора.
— Именно это мне и хочется сделать, — признался он. — И в то же время мне страшно: а вдруг окажется, что вы мне просто пригрезились? Вдруг вы исчезнете? И останутся только блики солнца на листьях деревьев и мох у меня под ногами.
Его голос очаровал княжну. Ей показалось, что ее грезы ожили. Вздохнув, она сказала:
— Как бы мне хотелось, чтобы так и случилось! Это решило бы массу проблем.
— Каких же проблем?
— Очень, очень сложных. Наверное, вам лучше уйти, а я уж попытаюсь решить, что же мне следует делать.
— Если это проблема, то надо ответить «нет»! Вам не следует выходить за него замуж.
— Дело совсем не в этом, — возразила Тора. — Все гораздо страшнее. По правде говоря, так страшно, что мне очень хотелось бы, чтобы… это оказалось всего лишь дурным сном!
Однако она прекрасно понимала: то, о чем она случайно узнала, не было сном, и если она не предпримет что-то в самое ближайшее время, погибнет множество невинных людей.
— Мне надо поговорить с кем-нибудь… кто облечен властью! — произнесла княжна вслух.
И, еще не договорив, поняла, что такое решение не годится. Ее прежде всего спросят, что она делала на постоялом дворе. А поскольку она не может открыть, почему приехала одна, раньше остальных участников квартета, к ней сразу же отнесутся с подозрением.
Испугавшись, Тора воскликнула:
— Нет… нет! Я не хотела это сказать! Забудьте… что вы это слышали!
Некоторое время незнакомец сидел молча, неподвижно, потом сказал:
— Посмотрите на меня!
В его голосе было нечто такое, что не позволяло ослушаться. Она повернула к нему голову.
Глаза у незнакомца были серые и такие проницательные, что девушке показалось, будто он заглянул в ее душу.
Очень мягко он спросил:
— Кто вас так сильно напугал? Что случилось?
Глава 3
Торе казалось, что очень долго она не могла выговорить ни слова. Наконец она заставила себя отвести взгляд и сказала:
— Это… не важно… И у вас… нет права… меня ни о чем расспрашивать!
Незнакомец негромко рассмеялся и сказал:
— Вы хотите сказать, что нас не представили друг другу? Ну, это дело легко поправить. Как вас зовут?
Смущенная, оробевшая, напуганная, Тора ответила, не подумав:
— Тора. — И тут же испугалась, что выдала себя. Но почти сразу же она вспомнила, что за пределами дворца все знали ее только как Викторину.
Наступило молчание. Потом мужчина спросил:
— И это все?
Она кивнула, а он с улыбкой проговорил:
— Хорошо, если вы так хотите, я буду называть вас просто Торой. А меня зовут Миклош.
Имя Миклош, или Михаил, было очень распространено в Солоне, но Торе показалось, что оно как-то особенно идет незнакомцу. Возможно, именно такого защитника она искала: архангела Михаила или легендарного рыцаря, который убил бы драконов. Казалось, незнакомец читает ее мысли и видит те же фантастические образы, которые витают перед ее мысленным взором. Во всяком случае, он сказал:
— Теперь, когда мы официально можем считаться знакомыми, я бы все-таки хотел узнать, что вас так пугает.
Страх снова охватил девушку. Тора порывисто повернулась к Миклошу. Почему-то — вопреки всякой логике — она чувствовала, что Может ему доверять. Но не успела она подумать, что может рассказать ему о том, что происходило на постоялом дворе, как со стороны «Трех колоколов» до них донеслись мужские голоса.
Инстинктивно Тора почувствовала, насколько опасно для нее, если князь Борис и его люди увидят ее в лесу около постоялого двора, пусть даже в присутствии еще кого-то. Кто-то из них мог видеть, как возчик высадил ее у входа в «Три колокола». Они вполне могли решить, что ее следует подробно расспросить, зачем она там появилась. Не раздумывая, она повернулась к Миклошу:
— Скорее! Нам надо спрятаться!
— Зачем?
— Нет времени объяснять! Берите лошадь и скорее прячьтесь за деревьями!
Не дожидаясь ответа Миклоша, она бросилась в чащу леса, который начинался сразу за ее спиной. Она углублялась все дальше в заросли, слыша, что голоса приближаются к тому месту, где она недавно сидела.
Раздвигая густой кустарник, она увидела, что Миклош следует за нею. Тора слышала, как сзади тихо позвякивает упряжь. Когда она наконец решилась остановиться, запыхавшись после поспешного бегства, Миклош стоял рядом.
Он вел лошадь в поводу. Обернувшись, Тора с облегчением увидела, что кусты сомкнулись за ними. Сквозь ветви можно было видеть вереницу всадников, которые ехали со стороны постоялого двора. Увидев лицо первого из них, Тора почему-то подумала, что это и есть князь Борис.
Он был темноволосый, с резкими чертами лица и небольшими усиками над жесткой складкой губ. С первого взгляда он производил впечатление человека сурового и безжалостного, который вызывает у окружающих скорее страх, чем уважение.
Князь Борис обернулся к всаднику, который ехал сразу за ним. Хотя он понизил голос, и Тора не расслышала ни слова, он, очевидно, не подозревал, что за ним наблюдают. Когда он проехал, девушка заметила, что все заговорщики последовали за ним. Видимо, они не хотели привлекать к себе внимания и поехали другой дорогой.
Провожая их взглядом, Тора вдруг поняла: конечно, князь Борис говорил, что им следует выступить как можно скорее, но при этом он собирался в ближайшие день или два сам увидеться с Титом. Стало быть, переворот не произойдет раньше, чем через сутки.
«Значит, у меня будет возможность, — решила Тора, — выступить с квартетом профессора перед королем и уехать из Солоны раньше, чем заговорщики приведут свой план в исполнение».
Перед самым отъездом из страны или сразу же по возвращении домой она сможет известить кого-нибудь из власть имущих о том, что угрожает Солоне, и таким образом помешать князю Борису захватить престол.
Эти мысли пронеслись у нее в голове так стремительно, словно были озарением свыше. Ей показалось, что она чудом избежала опасного вмешательства другой страны.
Конечно, ей не следует рассказывать о том, что она узнала, пока она снова не станет великой княжной Викториной Радославской.
В тот момент Тора очень смутно представляла себе, как она объяснит обстоятельства, при которых ей стали известны тайные подробности заговора. Однако об этом у нее еще будет время подумать. А пока важнее всего, не оказаться втянутой в скандал, который привел бы в ужас ее родителей и мог бы привести к аресту профессора за то, что он помог ей.