Она бросилась ему навстречу, и Миклош прижал ее к себе. Их губы снова встретились. Он целовал ее так настойчиво и жадно, что Тора поняла: он тосковал по ней так же сильно, как она по нему, и тоже боялся, что они потеряли друг друга навсегда.
— Я… люблю тебя, — прошептала Тора, когда наконец они смогли оторваться друг от друга.
— Я обожаю тебя, — вторил ей Миклош своим глубоким голосом. — Но скажи мне, дорогая, как ты отважилась отправиться в Солону?
Тора изумленно посмотрела на него и спросила:
— Неужели ты не догадался?
— Да нет же! Может, это был бунт против дворцового этикета? Я и сам порой находил его невыносимым.
— Это был бунт против необходимости выйти замуж за твоего отца!
— Мне это и в голову не пришло. Конечно, такая перспектива не могла не привести тебя в ужас!
— Я решила, что лучше умру! — отозвалась Тора. — Но… мне хотелось быть… справедливой, и я решила… что должна увидеть его… Но так, чтобы… он не знал… кто я… на самом деле.
Несколько секунд Миклош молчал. Потом он взял Тору за руку и увел подальше, где стояла еще одна скамейка напротив декоративного водоема, в который вода каскадом падала со скал. Красивые рыбки неторопливо скользили среди водорослей. Здесь деревья чуть-чуть расступались, и при свете луны влюбленные могли видеть друг друга.
Тора была так красива, что Миклош порывисто проговорил:
— Я понимаю, что любой мужчина был бы счастлив жениться на тебе. Но представляю, как страшно тебе было узнать, что ты вынуждена связать свою жизнь с тем, кто не мог не казаться тебе дряхлым старцем. Тора невольно содрогнулась:
— Ты уверен, что он… раздумал… на мне жениться?
— Ведь я вернулся домой. Да и здоровье уже не позволит ему думать о браке.
— Здоровье? — переспросила Тора.
— Когда он узнал о планах князя Бориса, у него случился сердечный приступ! Вот почему я здесь.
— А что произошло с князем Борисом?
Впрочем, для Торы это уже не имело никакого значения. С Миклошем ничего не случилось, Миклош был здесь, рядом с ней!
Он улыбнулся:
— Благодаря тебе, дорогая, я знал о месте их следующей встречи, и мне не только удалось предотвратить мятеж, но и оградить королевскую власть от покушений на престол еще на долгое время!
Тора невольно протянула к нему руку.
— Я так отчаянно боялась, что… будут бои… что… ты можешь погибнуть!
— Мне ничто не угрожало, а вот трое моих солдат, к сожалению, погибли, и около десяти — ранены. Тора судорожно вздохнула:
— А… что стало с князем?
— Он и многие из его сторонников в больнице. Однако мне не хотелось волновать народ Солоны, и поэтому дело замяли. В газеты ничего не просочилось.
Тора тихо всхлипнула.
— Я… подозревала… что дело… в этом, — проговорила она дрожащим голосом. — Но это была такая мука: не знать, жив ты… или погиб…
В ее голосе звучала такая боль, что Миклош еще крепче обнял девушку.
— Я догадывался, что ты будешь переживать за меня, мое сокровище, но я ничего не мог поделать. Единственное, что мне оставалось, это как можно скорее поехать в Радослав и попытаться разыскать тебя.
— Так вот почему ты приехала раньше, чем собирался твой отец!
— Конечно. Поскольку отец был нездоров, это оказалось легко сделать. Его врачи порекомендовали ему полный покой. Он отправился в круиз по Средиземноморью, а когда вернется, то собирается отречься от престола в мою пользу!
Тора тихо ахнула, но ничего не сказала, и Миклош с улыбкой добавил:
— Так что, красавица моя, тебе все-таки придется стать женой короля Солоны!
Тора прошептала что-то невнятное, но потом очень тихо спросила:
— Неужели… ты решился… жениться на… никому не известной девушке, которую случайно встретил в лесу! Миклош снова улыбнулся:
— Я хотел жениться на девушке по имени Тора, которую я искал всю жизнь, про которую мое сердце сказало мне, что она моя вторая половина!
— И ты действительно собирался жениться на мне, хотя думал… что я просто дальняя родственница профессора?
— Если бы только министры не стали угрожать революцией пострашнее переворота, который готовил князь Борис. Если бы не удалось уговорить их, я предложил бы тебе морганатический брак, дорогая. Что бы ты тогда ответила?
— Разве ты не знаешь? Я твоя, я принадлежу тебе. И как бы ни назывался наш брак, для меня главное — быть твоей женой… Все остальное — не важно!
Тора произнесла это с такой страстью, что Миклош снова склонился к ее губам.
— Я принадлежу тебе, — повторила Тора. — И если я с тобой, все остальное мне безразлично…
— Я чувствую то же самое, — сказал Миклош. — Пока я не мог найти тебя, дорогая, каждый день был пыткой для меня.
Снова притянув ее к себе, он добавил:
— Теперь у меня есть все, чего только можно желать. И ты поможешь мне в той огромной работе, которую предстоит проделать в Солоне.
Тора вопросительно посмотрела на него.
— Где, по-твоему, я был все эти годы после отъезда из Солоны?
— Я думала, ты был в Париже… наслаждался жизнью! Миклош рассмеялся:
— Я действительно сначала поехал в Париж, но не только для того, чтобы наслаждаться жизнью.
— Для чего же?
— Чтобы познакомиться с новыми изобретениями французов. Так что я не только слушал их чарующую музыку и танцевал с красивыми женщинами.
Он поймал на себе обеспокоенный взгляд Торы и тихо рассмеялся:
— Не ревнуй меня, моя радость! Ни одна из тех женщин не могла бы сравниться с тобой красотой. И когда я прикасался к ним, между нами не вспыхивало той божественной искры, как это произошло при первой же нашей встрече!
Тора тихо, облегченно вздохнула, а Миклош нежно поцеловал ее в лоб и продолжал:
— В Париже я пробыл сравнительно недолго. Оттуда я отправился в Англию, а потом — в Америку.
— В Америку! — воскликнула Тора.
— Это молодая и полная сил страна. — Там много людей с передовыми взглядами, которые близки моим, и идеями, которые я стремился найти.
— Почему?
— Потому что Солона, как и твое родное княжество, старомодная, отсталая страна. Теперь, когда я вернулся, болезнь отца дала мне то, что мне нужнее всего, — свободу действий. Я смогу построить железные дороги, заводы, провести электричество. Моя страна, как и весь мир, будет развиваться, появятся тысячи новых проектов. Я не хочу, чтобы мое государство было хуже других!
— Это звучит так увлекательно! И… мне можно будет… тебе помогать?
— Ты будешь не только мне помогать. Ты будешь вдохновлять меня на новые и новые свершения, пока наша страна не станет одной из самых передовых во всей Европе.
— Ах, Миклош, как это прекрасно задумано! — воскликнула Тора. — Но… ты уверен, что… Солоне ничто не угрожает? Когда князь Борис поправится… Вдруг он снова попытается… захватить власть?
— Когда он сможет выйти из больницы, — а это будет очень нескоро»— ответил Миклош, — я намерен выслать его из Солоны без права возвращения до конца жизни. И его сторонники, когда они отбудут тюремное заключение, тоже будут высланы.
— Как тебе удалось обойтись почти без кровопролития? — восхищенно спросила Тора. — Ты ведь сумел сохранить жизни многим невинным людям!
Именно мысль о невинных жертвах с самого начала мучила ее больше всего. Но теперь Тора с радостью отметила, что, была права, сразу разглядев в Миклоше умение управлять и властвовать.
— Я вернулся домой, — продолжал он свой рассказ, — потому что те, кто сохранил верность моему отцу, заподозрили неладное. Они срочно вызвали меня, но я не знал, как меня примут в королевском дворце. Поэтому сначала отправился в свой замок, который расположен неподалеку от «Трех колоколов».