Он вспомнил слова Хода, что «теперь» ударить Фиону служит основанием для увольнения, как будто раньше было не так! Похоже, он имел в виду нечто серьезное, когда говорил, что со смертью старого Джардина порядки в доме изменились. Неужели старик действительно приказывал Ходу избивать Фиону? Если можно кого-то заподозрить в подобном, то как раз Джардина. Хорошо, что Хода скоро здесь не будет. Знай Керкхилл раньше, что тот способен поднять руку на леди Фиону, он бы вышвырнул его из дома в первый же день или придушил бы негодяя собственными руками. Но в любом случае не может же он сидеть всю ночь, думая о Фионе, хотя с недавних пор мысли о ней не давали ему покоя. Более того, она постоянно присутствовала и в его снах, о чем теперь тоже не следовало думать… или вообще вспоминать.
Без сомнения, дядя и сестра, да и все остальные, все еще дожидаются его за столом. Им не терпится узнать, что произошло, но он, однако, ничего не расскажет. С другой стороны, совсем игнорировать их тоже нельзя, тем более что он намеревался вскоре избавиться от их присутствия. Решительно выбросив из головы Фиону, Керкхилл направился в обеденный зал. Сидящие за столом не успели накинуться на него с расспросами — странно, однако, что никто из них не решился заговорить первым.
— Джеймс, прости мою дерзость, но я прошу тебя вместе с Нэн завтра же вернуться в Керкхилл, — сказал он, обращаясь к дяде. — Всегда рад тебя видеть, но мне предстоит всерьез заняться делами. Нужно привести в порядок дом и натренировать людей Джардина, на тот случай если Арчи призовет их к оружию. Твоей же обязанностью будет держать наготове моих людей в Керкхилле и своих — в Лотиане. Кроме того, я не хочу, чтобы моя матушка подумала, что вся семья ее бросила.
Дядя Джеймс растерянно захлопал глазами. — Всецело к твоим услугам, как и всегда, — произнес он. — Нэн, дорогая…
— Но я не хочу домой, — заявила та. — Мне нравится Фиона, и я хочу остаться.
— Тем не менее, ты уедешь, — ответил Керкхилл тоном, не допускающим возражений.
Возражений и не последовало, однако леди Фелина спокойно сказала:
— Милорд, была бы вам очень благодарна, если бы Нэн составила мне компанию в Данвити-Холле. Я приглашаю ее погостить, пока не приедет моя дочь Мейри, и вообще пусть живет сколько пожелает. У нас много места, и я уверена, что ей очень понравятся празднества по случаю Дня урожая.
— О, Дикон, прошу тебя, скажи, что согласен!
— Вы сделаете мне огромное одолжение, милорд, — снова подала голос Фелина. — Мне очень одиноко без моих дочек. Клянусь, буду счастлива обществу Нэн.
— Тогда больше не о чем говорить, мадам, — ответил Керкхилл. — Нэн в восторге от приглашения, и с моей стороны было бы жестоко лишать удовольствия вас обеих. Однако, Нэн, умоляю, прибереги для другого раза изъявления благодарности и пообещай лучше, что будешь прилично себя вести.
— Я буду как ангел, Дикон! Ты лучший из братьев. Но теперь прошу меня извинить. Нужно найти кого-нибудь, кто помог бы мне собраться в дорогу.
Керкхилл с виноватым видом посмотрел на Фелину:
— Она не привезла с собой горничную, мадам. Надеюсь, вы ей поможете.
— Мы справимся, сэр, — ответила Фелина, бросив на Керкхилла свой обычный невозмутимый взгляд. — Как вам известно, я тоже не захватила с собой горничную. Ваш дом такой маленький. Не приходилось рассчитывать, что для прислуги найдется подходящая комната.
Керкхилл вовсе не был уверен, что Фелина сумеет справиться с Нэн. Однако, случись что в Данвити-Холле, сестра хотя бы будет неподалеку, куда он сможет быстро добраться. Хуже, если она попадет в переделку в Керкхилле.
Фиона распахнула дверь спальни и застыла на пороге при виде Флори, держащей на коленях крошку Дэвида. Столько всего произошло, что она ни разу не подумала о сыне, после того как спустилась вниз. Фиону захлестнуло чувство вины. Тот час с небольшим, что она провела внизу, казался ей теперь вечностью.
— Ох, Флори, неужели он снова хочет есть?
— Нет, мадам, — ответила горничная, баюкая малыша, — вы ведь покормили его, прежде чем сойти вниз, так что он просто гукал себе под нос, вот и все. А теперь заснул. Положу его в колыбель, хорошо?
— Положи, — согласилась Фиона. — Ну и вечерок выдался! А он еще отказался выслушать мои извинения и отправил наверх, точно ребенка.
— Кто? Лэрд?
— Именно. — Фиона вдруг пожалела, что проболталась. Не стоило рассказывать горничной о случившемся.
В Спедлинсе Фионе было не с кем поговорить, и у нее вошло в привычку поверять все Флори, Даже подробности взаимоотношений с Уиллом и старым Джардином. Но обсуждать с горничной Керкхилла совсем не годилось. Более того, это показалось бы Фионе своего рода предательством, но почему — этого она и сама не знала.
— Почему он отправил вас наверх?
— А, пустое, — ответила Фиона, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Я сделала глупость, он рассердился… и правильно, кстати. — Она вздохнула. — Не хочу говорить об этом. Зато он прогнал Хода, и этот негодяй больше не дворецкий.
— Что ж, по крайней мере, одна хорошая новость, — без обиняков заявила Флори. — Что б ему пусто было!
— Да. Флори, но мне нужно кое о чем подумать, а потом еще бы и поспать. Как думаешь, Элиза, сестра Джейн, еще согласна быть для Дэвида кормилицей по ночам?
— Конечно, согласна! — воскликнула Флори. — Знаете, хозяйка, ведь я могу брать его к себе, и вы будете в спальне одна. Скажу Элизе, что буду приносить малыша к ней, как он проснется. Ладно?
Фиона уже привыкла к тихому посапыванию сына по ночам, привыкла слышать, как он возится и попискивает, привыкла обнимать его, когда он ест… Без него будет так тоскливо! Но она знала — Керкхилл прав: ей пора брать себя в руки.
И она ответила:
— Да, Флори, бери его к себе. Я помогу перенести колыбель в твою комнату и посижу с ним, пока ты сбегаешь к Элизе.
Они перенесли колыбель с малышом, и Фиона села рядом, перебирая в памяти каждое сказанное Керкхиллом слово. Он заставил ее понять, как глупо, даже безрассудно действовала она, пытаясь защитить юного Дэви. Впрочем, она не жалела, что вмешалась. Слишком хорошо ей было известно, на какую жестокость способен Ход! Но Керкхилл прав — можно было найти на него управу другими средствами.
Вернулась Флори.
— Элиза будет просто счастлива кормить нашего Дэвида, когда ему захочется, — сообщила горничная. — У нее молока больше, чем нужно, так что всегда пожалуйста!
— Спасибо, Флори. А еще я должна перед тобой извиниться за то, что в последнее время так часто тебе грубила. Знаю, ты говорила, что такое поведение в порядке вещей. Но я-то к такому не привыкла. И ты не должна мириться с моей грубостью. Тем более что ты столько для меня сделала!
— Помилуйте, миледи, какие мелочи! — воскликнула горничная, густо краснея.
— Для меня не мелочи, — ответила Фиона, И для Керкхилла тоже. При воспоминании о Керкхилле у нее потеплело на душе. Странно, если учесть, что он ей наговорил. Но она понимала — он защищал ее не только от грубого и жестокого Хода, но и пытался защитить от себя самой.
Оставив младенца с Флори, она вернулась к себе и закрыла дверь. Затем, подойдя к окну, распахнула пошире ставни и стала смотреть на заходящее солнце. Какие же найти слова, чтобы извиниться перед ними? Ей тут же пришло в голову, что попросить прощения у сэра Джеймса и сэра Энтони будет сравнительно нетрудно, да и Нэн вряд ли окажется крепким орешком.
Совсем другое дело Фелина. Когда Керкхилл заявил, что ей нужно принести извинения, Фиона прежде всего подумала именно о ней, своей матери. Как с ней вообще разговаривать? Фелине было все равно: она не подумала спасти ее от Джардинов или послать кого-нибудь на помощь!
Стук в дверь — и на пороге появилась Нэн, не дожидаясь разрешения войти.
— Ты одна? — решительным тоном спросила сестра Керкхилла. — А где малыш?
Фиона едва успела что-либо объяснить, как Нэн перебила:
— Ах, да мне все это неинтересно. Лучше скажи, что тебе наговорил Дикон. Он здорово разозлился?