Слева, вдалеке, начинались мягкие холмы, а за ними высился город, выстроенный, казалось, из света и хрусталя. Поближе виднелись два каменных колеса. Они стояли одно против другого, каждое – в три человеческих роста. Оба покрывала замечательная резьба, колеса сверкали и переливались, словно усеянные бриллиантами.
Картина была настолько завораживающей и странной, что некоторое время Люция просто смотрела, едва дыша.
– Где я? – прошептала она затем.
– Добро пожаловать в Убежище, принцесса.
Поспешно оглянувшись в сторону рощи, Люция увидела молодого мужчину, шедшего к ней по траве. Девушка стремительно вскочила на ноги и попятилась.
– Не подходи! – Неожиданное появление человека напугало ее, сердце заметалось в груди, словно птица, угодившая в клетку. – Не подходи ко мне!
– Я тебе ничего плохого не сделаю, – ответил он.
Но с какой бы стати ей верить? Сжав кулак, Люция призвала на помощь свою магию, и кулак вспыхнул огнем.
– Я не знаю тебя! Стой где стоишь, не то, клянусь, буду защищаться!
Незнакомец повиновался и замер шагах в пяти от нее. Склонил голову к плечу и стал завороженно приглядываться к ее руке.
– Магия огня – самое непредсказуемое проявление элементалей, – проговорил он затем. – Остерегайся, когда имеешь с ней дело!
– А ты остерегайся подкрадываться ко мне исподтишка, не то обожгу!
Она предпочла бы выговорить это спокойно и грозно, но неожиданная встреча слишком напугала ее. Между тем перед ней стоял воистину прекраснейший юноша, виденный ею в жизни. Рослый, худощавый, с золотой кожей, с приглушенно-бронзовыми волосами и глазами цвета черненого серебра. А одет он был в свободную белую рубашку и белые же штаны. Босые ноги приминали переливчатую траву.
– Я видел, что ты сотворила с той ведьмой, когда твоя сила впервые как следует пробудилась, – проговорил он как бы между прочим, словно они вели ничего не значивший разговор. – Любовница короля пыталась заставить тебя в полной мере использовать элементали, и сделать это при ней. Помнится, от нее лишь горстка пепла осталась.
При воспоминании о жуткой гибели Сабины Люции стало дурно. Смрад горящей человеческой плоти еще преследовал ее.
– Как… вышло, что ты это видел?
– Ты удивишься, принцесса, узнав, сколько всего мне о тебе известно. – У него и голос был точно расплавленное золото, и его звук вселял в нее дрожь. – Меня зовут Алексиус, и я один из тех, кого смертные называют Хранителями. Я… скажем так, наблюдал за тобой с самого рождения.
– Хранитель? – Слово застряло в горле у Люции, девушка уставилась ему в глаза. – Ты в самом деле Хранитель?
– Да.
Она замотала головой:
– Я в эти россказни не верю!
– Это не россказни… – Он нахмурился. – Ну, то есть люди болтают, конечно, но из этого вовсе не следует, что легенды лгут. Поверь, принцесса, я очень даже реален. Ничуть не меньше, чем ты сама.
Невозможно! Парень был совершенно нереален. Как и пышный луг у них под ногами. Во всяком случае, ничего подобного Люция никогда не видела.
– А это место? Ты сказал, оно называется Убежищем?
Он огляделся по сторонам, потом их взгляды вновь встретились.
– Это лишь отображение истинного облика моего дома. Я навещаю тебя в твоих сновидениях. Мне было необходимо повидаться с тобой, рассказать о себе и заверить, что я способен тебе помочь. Я очень давно хотел это сделать, но случай увидеться лицом к лицу представился только теперь, и я очень рад этому.
И он улыбнулся. Настолько чудесной, открытой, прекрасной улыбкой, что у Люции сердце стукнуло невпопад.
Нет! Она не могла допустить, чтобы нечто подобное лишило ее бдительности! У нее и так от всего услышанного голова шла кругом. Да что там, само присутствие Хранителя выводило ее из равновесия.
Дома, в Лимеросе, король дозволял свои детям читать, обучения ради, лишь сугубо правдивые книги, содержавшие проверенные истины. Но Люция обладала врожденной тягой к знаниям самого различного рода, в том числе и за пределами дозволенного. Так или иначе ей в руки попадали запрещенные для детского чтения книги, и из них-то она почерпнула первые сведения о Хранителях и Убежище. В тех книгах говорилось и о способности Хранителей посещать сновидения смертных. Но книжные истории – всего лишь истории!