— О да! Образование конфедерации штатов — производителей хлопка вполне реально. Тихая победоносная революция, предусмотренная Конституцией, вроде той, которую совершили наши отцы, сбросившие иго самого ужасного тирана — Англии. Весьма многие так думают и надеются, что постепенно к этому идет. Ранее был достигнут компромисс. Государственные мужи работали над ним денно и нощно. Но, Йен, вы уже многое повидали!
— Во время последней поездки в столицу меня пригласили на барбекю в одно из предместий Вашингтона. Там я встретил полковника Роберта Ли, моего бывшего учителя математики. Мы много с ним говорили. Он считает, что у многих политиков на так называемом крайнем Юге чересчур горячие головы. Роберт Ли полагает, что наше усиление делает обстановку еще более угрожающей. В те дни, когда мы здесь праздновали победу, он находился в Мексике и воевал против Уинфилда Скотта. Но после нашей победы проблема рабства стала еще более взрывоопасной. Посмотрите, что сейчас творится в штатах Миссури и Канзас. По ночам мужчины, отстаивая идеалы, убивают друг друга на глазах своих семей! Я не понимаю этого. И не только я. Многие молят Господа не допустить гражданской войны!
— И за кого же они молятся? На чьей стороне Бог? Впрочем, для нас куда важнее, какую сторону займете вы, Йен Маккензи!
— Я один из тех, кто молится за предотвращение всякой войны, за то, чтобы не существовало никаких сторон.
— И все же на чьей вы стороне?
— Как ответить на этот вопрос? Ведь никто не знает, куда пойдет Флорида. А потому…
— Флорида выращивает и продает хлопок. Поэтому пойдет тем же путем, что и другие штаты, живущие за счет этой культуры. Лидеры нашего штата постоянно высказывались по таким проблемам, как экономика, рабовладение и права местного правительства.
— Признаться, я еще толком не знаю, как поступлю, если придется занять определенную позицию.
— Но вы служите в армии!
— Как и очень многие южане, сэр, — улыбнулся Йен. — И большинство из них знают, что очень скоро придется сделать выбор. Поверьте, это будет весьма нелегко. Ведь сейчас мы говорим о тех, кто вместе учился, о друзьях, студентах, преподавателях, о солдатах, не раз спасавших друг друга на полях сражений. У меня, например, есть много близких друзей среди северян. Я знаком с филадельфийцами; они очень симпатизируют тем, кто живет на крайнем юге страны. Я также знаю южан, называющих предателем каждого, кто призывает к выходу из Федерации. Тедди, вспомните хотя бы Ричарда Колла, бывшего одно время нашим губернатором…
— А в тридцатых годах он возглавил военные действия против индейцев.
При этих словах Йен усмехнулся. Тедди явно хотел напомнить ему о том, что Ричард Колл никогда не был другом семьи Маккензи.
— Самое поразительное, Тедди, заключается в том, что Ричард Колл — южанин до мозга костей, но при этом твердо выступает за Федерацию. Большинство южан протестуют против того, чтобы федеральное правительство принимало решения по проблемам рабовладения за те штаты, где используется подневольный труд. При этом мужчины стараются убедить себя, что подневольный труд благословил сам Бог. Так, утверждают, что в Сент-Августине разрешалась продажа жен и детей. А потому те, кто сейчас громче всех обвиняет Авраама Линкольна в том, что он содержит рабов, первыми поддержат создание союза штатов в Северной Америке.
— Сторонники аболиционизма твердо убеждены в том, что рабство противозаконно и противоречит гуманным человеческим отношениям.
— Это так.
— Все Маккензи придерживаются такой точки зрения.
— И я тоже.
— Это правда?
— Вы же знаете, что это так.
— Знаю. А теперь послушайте, что я вам скажу.
— Слушаю. — В голосе Йена прозвучала тревога. Он выжидающе смотрел на тестя. — Говорите, Тедди.
— Боюсь, как бы в недалеком будущем вы не лишились прекрасного Симаррона. Грядут выборы. Возможно, случится чудо и здравый смысл восторжествует. Но я в этом сильно сомневаюсь. Однако, что бы ни случилось, вы женились на моей дочери. Поэтому я хотел бы точно знать ваши планы. Ведь вы — военный человек. Какие предписания дало вам начальство на будущее? Куда вас пошлют после отъезда отсюда? Надеюсь, вы понимаете, что это — не праздные вопросы. Я вынужден задать их вам.
— Я должен зарегистрироваться в столице, а потому отправлюсь в Вашингтон.
— А ваша жена? Перед тем как жениться, вы подумали о том, что у нее, в сущности, нет собственного дома?
— Сэр, Симаррон — прекрасное убежище!
— Но вы можете лишиться его. Что тогда? Кроме того, вы же сами не знаете, надолго ли уедете.
— Надеюсь, правительство быстро решит проблему Флориды. Через несколько месяцев я вернусь. В этом у меня нет никаких сомнений.
— Йен, в подобных обстоятельствах мне придется взять дочь с собой.
— Тедди, еще раз уверяю вас: наш брак вполне законен.
— Не об этом речь. Вы женились на моей дочери. Я не возражаю. Не выдвигаю никаких требований. Я просто прошу разрешить ей уехать вместе со мной и обосноваться в моем доме. Она будет жить там, пока все не уляжется или вы не получите постоянного назначения.
Йену стало не по себе. Он колебался, не совсем понимая, почему Тедди считает, что Симаррону грозит опасность. Да, во время последней войны белых с аборигенами здесь было неспокойно. Но затем индейцы ушли далеко в глубь полуострова. Те же, кто остался, никогда не причиняли никакого вреда его семье. Не в последнюю очередь потому, что Маккензи относились к ним уважительно и заботливо. К тому же в их жилах текла индейская кровь. А вот кое-кому из живших здесь «бледнолицых» пришлось хуже;..
Заметив нерешительность Йена, Тедди нетерпеливо спросил:
— Так что же, Йен?
Тот неуверенно пожал плечами:
— Видите ли, Тедди, в то время я был почти ребенком. Но отлично помню, что случилось с доктором Перрайном как раз в тех местах, куда вы сейчас намерены увезти свою дочь.
Доктор Генри Перрайн был медиком, ботаником и, кроме того, дипломатом. Так же, как Тедди Макманн. Утром 7 августа 1840 года его убили индейцы.
Губы Тедди сложились в усмешку.
— Йен, это произошло в последние годы Второй семинольской войны, и она давно закончилась. Там, где я живу, сейчас совершенно безопасно. А здесь вот-вот вспыхнет другая война — гражданская. Индейцы к ней не имеют никакого отношения. Белый будет воевать против белого. Элайна же всю жизнь прожила на берегу нашей маленькой бухты. Поверьте, Йен, я не такой идиот, чтобы подвергать опасности свое дитя, а теперь — вашу жену.
— Простите, Тедди, я и сам не совсем понимаю причину своей тревоги. Может, это из-за того, что связаться с Элайной, когда она поселится у вас, будет сложнее.
— Только не для вас, Йен! Вы найдете для этого возможность. Так что не раздумывайте и отпустите ее со мной.
— Что ж, сэр, видимо, мне придется согласиться. У меня пока нет дома, где я мог бы жить вместе с женой. Поэтому ваша просьба звучит вполне резонно.
Тедди с облегчением вздохнул:
— Я ничего ей не скажу. Это сделаете вы. И пожалуйста, не возражайте Элайне, если она вдруг примет какое-то другое решение. А там посмотрим. Но должен предупредить вас, сэр, еще вот о чем. Моя дочь — южанка. Она не привыкла к давлению, даже с моей стороны. Не вынесет его и от мужа. А в спорах каждый считает себя правым. С этого начинаются семейные раздоры и скандалы. В этот момент редко думают о том, кто прав, а кто виноват.
— У меня нет намерения обижать вашу дочь, сэр. А тем более бить ее.
— Она тоже не захочет причинять вам страданий, Йен. Что ж, мы все прояснили. А теперь я хотел бы рассказать вам о новых цитрусовых, которые мне удалось вывести в последние годы…
Они долго говорили об апельсинах, лимонах, грейпфрутах. Йен так заинтересовался, что не заметил, как прошло полтора часа. Только тогда он вдруг вспомнил, что собирался поговорить и с отцом. Извинившись перед тестем, Йен отправился к Джаррету.