Сможет ли он оставить Элайну? Найдет ли в себе силы сделать это? Теперь, когда испытал неземное счастье от их близости. Когда тепло, излучаемое этой женщиной, согрело его душу, уже начавшую черстветь?
Он гладил ее пышные, мягкие волосы. Потом снова прильнул к губам. Неожиданно она отстранилась и отвернулась от него. Йен с тревогой посмотрел на Элайну и вдруг догадался, что она старается скрыть слезы. Он повернул к себе ее голову и обеспокоенно спросил:
— Что случилось? Боже мой, неужели я снова причинил тебе боль?
— Йен, умоляю!
— Элайна, я не глупец и знаю, что не мог причинить тебе боли! Что же случилось?
— Ты не поймешь!
И она разрыдалась. Йен приподнялся на локте и нежно провел ладонью по ее обнаженной спине.
— Что? Скажи мне!
— Ты получил от меня все…
— Элайна, но ведь ты — моя жена!
— Это не имеет значения. Ведь ты… Ты не любишь меня…
— Ах вот оно что! Послушай, дражайшая супруга, но ведь ты тоже не любишь меня! Но мы поженились, Элайна. К лучшему это или же, напротив, мы будем страдать, не знаю. Будущее все расставит по своим местам. Ты — моя жена. Пусть все это произошло при не совсем обычных обстоятельствах, но сейчас, в этой постели, из которой ты так настойчиво хотела убежать, я понял, что обрел счастье. Да, брак предполагает взаимные обязательства. И теперь ты связана со мной священными узами. Поэтому умоляю, постарайся испытать умиротворение. Как испытал я.
— Где? Здесь или на сеновале? Йен вдруг понял, что эта женщина обладает беспредельной властью над ним. Он коснулся губами ее щеки.
— На сеновале я спал в компании моей милой лошадки Пайи. С нами никого не было. Согласись, особенного удобства это мне не доставило. А день я провел с родственниками. Вот и все!
Глаза Элайны медленно открылись.
— Я…я…
— Что?
— Я хочу…
— Чего?
Она повернулась и крепко прижалась к нему всем телом…
…Они снова любили друг друга. Снова предавались безудержной страсти. И заснули только на рассвете. А когда проснулись, комнату заливал яркий солнечный свет. Йен открыл глаза и увидел, что Элайна приподнялась на локтях.
— Ты что? — удивленно спросил он.
— Пора вставать.
— Нет. Еще рано.
— Думаю, уже далеко за полдень.
— Рано! — повторил Йен и уложил жену на спину.
Она попыталась воспротивиться… Но не слишком настойчиво…
Джеймс и Типа Маккензи уехали во второй половине дня вместе с Брентом и Сидни. Джеймсу предстояло заняться делами в Тампе. После чего все они собирались направиться в Чарлстон.
Джаррета Маккензи очень огорчил их отъезд. Расставание было долгим и трогательным. Они попрощались у пристани, на берегу реки.
— Будьте осторожны во время путешествия, — напутствовал Джаррет брата.
Джеймс пожал ему руку и обнял Тилу. В ее изумрудных глазах еще виднелись следы недавних слез. Затем вся семья Джеймса поднялась на борт баржи. Джаррет смотрел вслед отъезжающим, думая о том, что ждет каждого из них в ближайшем будущем.
Баржа отчалила, Джаррет и Йен помахали родственникам и остались на берегу одни.
— Что ж, пора нам с тобой поговорить, — сказал Джаррет сыну.
— Как скажешь, отец.
Джаррет гордился сыном. Он сам в свое время служил в армии, пока политика лидера флоридских индейцев не вынудила его занять оппозиционную правительству позицию. Однако у Джаррета до сих пор осталось много друзей среди военных, продолжавших служить в армии федералистов, и он поддерживал с ними тесные связи. Его друг Тайлер Аргоси, недавно получивший звание генерал-лейтенанта, помог в свое время Йену поступить в военное училище Уэст-Пойнта, после чего на многие годы стал его ближайшим наставником.
Джаррет с горечью осознавал, как трудно его сыну сделать выбор между голосом крови и долгом военного. Йен категорически возражал против применения силы при решении проблем, связанных с индейцами. Во время войны с аборигенами Флориды он заявил своему начальству, что скорее подаст в отставку, чем поедет сражаться против индейцев. К счастью, такого назначения он не получил и вместо этого исколесил всю страну, выполняя различные поручения. Йен Маккензи дослужился до чина майора и был назначен офицером по связям между армейскими картографами и надзору за войсковыми командами на юге штата Флорида. Но война с индейцами к тому моменту уже закончилась, и Йен выполнял эти поручения без всяких угрызений совести…
Джаррет сурово взглянул на сына.
— Надеюсь, мы с твоей матерью достойны того, чтобы услышать от тебя всю правду. Всю! Ты понял меня?
— Правда состоит в том, что нас с Элайной застали в весьма деликатном виде.
— Это как же?
— Мы оба оказались в водоеме совсем нагие. Там нас и увидели Питер с Лавинией. Мне оставалось лишь броситься к преподобному Дауду и попросить его срочно нас обвенчать. Что он и сделал.
— Вот это да!
— Поверь, отец, у меня и в мыслях не было соблазнять Элайну! Все произошло случайно.
Он умолк, понимая, как трудно убедить отца в том, что все это правда. И все же решил попытаться.
— Видишь ли, отец, Элайна несколько одичала в своей глуши. Оказавшись у нас в гостях, она решила искупаться в водоеме.
— Ну и что? Многие люди регулярно плавают в бассейнах, водоемах, реках и в море. Ничего удивительного!
— Это так. Но Элайна привыкла купаться обнаженной.
— А ты сам тоже привык к этому? Или просто последовал ее примеру?
— Я не следовал ее примеру. Но получилось так, что в водоеме я действительно оказался нагим.
— Потому что ожидал появления на берегу миссис Трехорн? И тоже в голом виде?
— Отец, я знаю, что ты никогда не одобрял моей связи с Лавинией.
— Конечно, не одобрял. Но ты взрослый мужчина и имеешь право сам выбирать себе друзей и любовниц. Равно как и отвечать за последствия подобных приключений. Слава Богу, что ты не отправился к преподобному Дауду с Лавинией! Меня хватил бы удар от одной мысли, что эта дама станет со временем хозяйкой Симаррона! Благодарю Всевышнего и за то, что Элайна не дожидалась в том чертовом водоеме Питера О'Нила.
— Лавиния охотно сунула бы нос в эту скандальную историю. Она неплохо относится ко мне, но еще больше любит деньги и склоки. Что же касается Элайны, то мерзавца О'Нила она ставит очень низко.
Джаррет вздохнул.
— Элайна, возможно, вообразила, что влюблена в Питера О'Нила. Но я прожил уже немало на этом свете, сынок, и хорошо разбираюсь в людях. Самые обычные из них порой делают великолепные партии лишь потому, что понимают и уважают друг друга. Прекрасный пример — твой дядюшка Джеймс и Тила. Элайна очень быстро раскусила бы Питера, поняв, что все его красивые слова — это пустые фразы. Она должна ненавидеть , этого человека. И если бы вышла за него замуж, их семейная жизнь превратилась бы в сущий ад!
— Что ж, отец, — улыбнулся Йен. — Ты, несомненно, наделен даром предвидения. Джаррет поморщился.
— Я давно уже не видел Элайну. В детстве она была очаровательным ребенком. А выросла жизнелюбивой прекрасной женщиной. К тому же умной…
Иен благодарно посмотрел на отца.
— Ты с таким восхищением говоришь о моей жене, будто одобряешь мой брак!
— Конечно, одобряю. Но как быть с Райзой, дочерью полковника Мейджи, на которой ты собирался жениться?
— С Райзой? — Лицо Йена омрачилось.
— Ты ведь писал мне о том, что говорил о своих планах с ее отцом.
— Вообще-то мы с ним ничего не обсуждали, отец. Мы провели вместе некоторое время. Понравились друг другу. Но любви у нас не было.
— Ты не давал ей обещаний?
— Нет. Для этого не было подходящего случая. Я планировал поговорить с тобой и с матушкой по приезде сюда. А в Вашингтоне — и с Райзой. И только после этого просить ее руки. Мне казалось, что мы могли бы стать прекрасной супружеской парой, поскольку отлично понимали друг друга. Она с уважением относится к военным. А кроме того…
— Молода, красива и умна. Так?
— Да.
— Наверное, ей будет тяжело узнать, что ты женился?
— Думаю, да! Но я все ей расскажу, когда приеду в Вашингтон.
— Ну, там я тебе ничем не смогу помочь, сынок.
— Отец, я уже взрослый мужчина. Участвовал в серьезных схватках на Западе. И полностью отвечаю за свои действия. Причем никогда не перекладываю вину на других.
— Это делает тебе честь. Но, по-моему, ты предпочел бы принять участие в опасной стычке на Западе, чем объясняться с мисс Мейджи в Вашингтоне.
Йен слегка кивнул. Джаррет пытливо смотрел на него, зная, что сын редко проявляет эмоции.
— Что ж, — сказал он, помолчав. — Я понимаю, что ты так поступил при сложившихся обстоятельствах. Тедди горячо любит свою дочь, и опозорить ее — намеренно или невольно — значит убить несчастного старика. Но теперь ты — женатый мужчина. Дело сделано. Как отец, я поздравляю тебя. И при этом хочу дать совет: имей в виду, что Элайна — страстная, независимая женщина, с детства установившая для себя свои правила и рамки поведения. Она может быть очень сильной и даже жестокой. А воля у нее железная.
Взглянув на сына, Джаррет понял, что тот все это уже знает.
— Отец, — улыбнулся Йен, — уверен, что сумею с ней справиться.
— А если придется воевать?
— О чем ты?
— Мы — федералисты, Йен. Ты и я. Еще не ясно, за кем победа — за нами или за конфедератами. Но мы верим в торжество Федерации. Наша победа тем более необходима, что все мы живем в стране с рабовладельческой экономикой, хотя и без рабов. Но Тедди и Элайна обосновались на самом юге полуострова, где не могут без отвращения видеть даже военную форму федералистов. И я отнюдь не уверен, что Элайна примирится с твоим решением выступить против родного штата в рядах федеральной армии.
— Я еще не принял окончательного решения на этот счет.
— Но в ближайшее время тебе придется его принять.
— Для этого надо обдумать, какие опасности угрожают не только мне, но и всей нашей семье и Симаррону. Впрочем, какое бы решение я ни принял, жене моей придется согласиться с ним.
— Молю Бога, чтобы так и было. Хотя оба вы горды, упрямы и привыкли стоять на своем. Успеха тебе, сынок!..