Рука человека медленно разжалась, и нож упал на пол. Эдвард пополз прочь от девушки, шатаясь и натыкаясь на связки рыбы, как слепой.
- Карат, Карат, ко мне! - прохрипел он, падая на бок. - Взять ее!
Шлепанье собачьих лап раздалось на лестнице. Огромная овчарка влетела в комнату, подобно черной молнии.
- Фас! Убей ее, Карат!
Пес прыгнул, метясь Леке в горло. Девушка завизжала, сделала отчаянное усилие, пытаясь ударить зверя ногами. Огромные когти проскребли по ее груди, оставив кровоточащие полосы. Собака отлетела к окну и прижалась к полу, готовясь к новому прыжку.
Что-то лопнуло в голове у Леки. Она уже не слышала Эдварда - нить, связывавшая их, разорвалась, и он полетел далеко вниз, в колодец забвения. Лека висела как труп - не осталось в ней больше ни капли силы.
- Что, сучонка, не нравится?! - Враг вскочил на ноги. - Ты не заслуживаешь легкой смерти! Я сожгу тебя живьем, вместе с этим сараем!
Раздался звон стекла. Из разбитого окна выметнулась рука и вцепилась в холку собаки. Карат взревел, пытаясь вырваться из удушающего захвата. Глаза пса вылезли из орбит. Лека увидела, как зверь поднялся в воздух, размахивая лапами, и вылетел через окно. Тяжелое тело глухо шлепнулось о землю внизу с коротким предсмертным визгом.
Демид ворвался в комнату в дожде стеклянных осколков. Лека смотрела на него тупым взглядом. Реакция же Врага была молниеносной - нож блеснул в воздухе и воткнулся в плечо Демида, пригвоздив его к стене.
Враг бросился на Демида как разъяренный бык, метя ему в живот деревянным колом. Дик схватил рукоятку ножа и вырвал его из плеча. Кровь хлынула фонтаном. Демид тут же бросился на пол, острый кол просвистел над его головой. Демид покатился кубарем, противник работал своим копьем с невероятной скоростью, пытаясь пронзить его. Но Демид уворачивался, оставляя на полу пятна крови. Наконец противник загнал его в угол - Лека могла видеть только спину Эдварда. Он поднял кол над собой. Лека завизжала и забилась на своей виселице.
В следующую секунду Враг согнулся пополам и полетел спиной вперед, выронив свое оружие. Он с треском врезался в стену и проломил ее. Последнее, что увидела Лека, - его ноги, мелькнувшие в расходящейся дыре.
Дик медленно поднялся из угла, зажимая рукой рану. Лицо его перекосилось от боли и ярости.
- Ну что, теперь довольна?
Он снял Леку с крючка, и девушка мешком свалилась на пол - ноги еще плохо слушались ее. Дик расстегнул рубашку, послюнявил ладонь и размазал кровь на том месте на плече, куда только что воткнулся нож.
- О, гляди-ка, зарастает! - На месте раны уже красовался свежий рубец. - Тебе это ни о чем не говорит, голубушка? Ты считаешь, что я уже окончательно перестал быть Защитником, что ты теперь одна такая? Что, если у меня нет Знака, меня уже можно списывать в утиль? Черта с два!
- Какой Знак? Демид, о чем ты говоришь?
- Что, думаешь, я так ничего и не вспомнил? Совсем дебилом стал? Твои мысли - главный источник информации! Ну-ка, что это за шрам у тебя на груди?
- Я же говорила, в детстве утюгом обожглась. Ну, Дем, перестань!
Лека попыталась загородиться от Демида, но он отодвинул ее руку, вцепился в край "шрама" и с треском оторвал его от кожи. В руке его остался искусственный рубец из синтетического материала, какие применяют гримировалыцики в кино. А на груди у Леки запульсировал красный ромб.
- Так, дело начинает проясняться... - Демид со шлепком прилепил белый "рубец" девушке на лоб. - Вставай, амазонка юная. Пойдем побеседуем с твоим приятелем, если он еще может говорить.
- Дем, подожди... - Лека со стоном поднялась на четвереньки. - Нам нужно обсудить...
- Нечего ждать!
- Он очень опасен! Это Табунщик... Он сидит в его сознании.
- Думаю, что уже нет. - Демид помог Леке подняться. - Не бойся. Не убью я твоего Эдварда. Можешь дальше любовью с ним заниматься.
- Вряд ли... - Лека смущенно улыбнулась. - С ним мне больше не захочется.
- Не беда, найдешь себе другого. Еще круче.
* * *
Эдвард лежал на песке, раскинув руки, глаза его были закрыты. Демид наклонился над парнем и рванул ворот его рубашки. Лека вскрикнула. Черные линии на груди Эда сливались в знакомый рисунок - голову оскалившегося волка.
- Что это? - Демид повернулся к Леке. - Где-то я уже видел такое. Ты должна знать.
- Это Знак Волка. Он появляется у тех, кто служит Табунщику. Демид, ты правда не помнишь этого?
- Правда. Смотри, что делается!
Знак на груди парня начал стремительно бледнеть и уменьшаться в размерах. В ту секунду, когда он исчез, Эдвард открыл глаза.
- Лена... Леночка... Что со мной? - Голос Эда был едва слышен.
- Ты натворил много дел, приятель. - Демид присел на корточки рядом с Эдом. - Размахивал тут ножиком, как Джек Потрошитель. Пришлось тебя нейтрализовать. Извини. Ты хоть помнишь что-нибудь?
- Ничего... Карат меня укусил... Может быть, это бешенство?
- Ага. В прошлом веке это называлось бешенством ума. Ладно, Эдвард, слушай меня внимательно. Ты все забудешь. Я отвезу тебя домой. И как только ты коснешься своей двери, ты забудешь все навсегда - и меня, и эту девчонку, и эту избушку на курьих ножках. Просто тебя ударили по голове, и ты потерял сознание! Понял? - Демид гипнотизировал бедного Эда, словно кролик удава, и тот послушно кивал.
Едва машина тронулась с места, Эдвард заснул на заднем сиденье. Лека сидела рядом с Демидом и никак не могла заставить себя посмотреть ему в лицо.
- Дик, почему так случилось? Я же все-таки Защитник! Почему ты сильнее меня?!
- Давай не будем об этом при нем. - Дема кивнул в сторону Эдвардаса. Поговорим обо всем попозже.
Глава 11
Бывший доктор Лю Дэань и монах-даос, которого звали Ван Дунгун, ушли от мира суетного и поселились в Уданских горах. До того Лю был лекарем и преуспевал в своих делах, но завелся у него некий могущественный враг, неведомый ему, и разорил он Лю и едва не довел до безумия. К счастью, взял Дэаня под покровительство монах, который принадлежал к земным блаженным, и спас его жизнь, иначе молодой Лю был бы погублен безвозвратно коварным неприятелем.
И поклялся Лю Дэань называть отныне Вана своим наставником - "шифу", а себя - "туди", то есть учеником. До встречи с монахом Лю был ревностным конфуцианцем, и не хотел он менять свои убеждения и обращать свои помыслы к учению Дао. Но Ван убедил его, что нет в том отступления от добродетелей, к коим звал Носитель Совершенства Конфуций, ибо для даоса также нужно выполнять пять запретов и также - десять деяний, в числе которых: почитать родителей, соблюдать верность господину и наставнику, сострадать всем тварям, наставлять неразумных людей и всякое другое. Более того, Ван сообщил, что знакомы ему многие чиновники-конфуцианцы, в том числе и высокопоставленные, которые ведут специальные таблицы - гунгогэ, в которые заносятся добрые их дела. Ибо, как известно, чтобы. стать бессмертным на земле, нужно совершить триста добрых дел. А чтобы достичь положения бессмертного на Небесах, нужно свершить тысячу двести добрых дел* [Согласно даосскому культу "бессмертных" (сянь) выделяют три типа бессмертных: "Небесные Бессмертные (достопочтенные)" - (тянь сянь) - вознесшиеся на Небеса и живущие как боги; "Земные Бессмертные" - (ди сянь), живущие в фантастических "счастливых землях" и "славных горах"; блаженные, должные воскреснуть после смерти (ши цзе сянь) - такие, как монах Ван Дунгун.]. И напомнил Ван, что и Совершенномудрый Конфуций стремился к постижению Дао Пути всего сущего, говоря: "Когда чувства удовольствия, гнева, печали и радости еще не проявлены, это называется серединой, когда они проявлены и все соизмерны, это называется гармонией. То, что является серединой, - это великий корень Поднебесной. То, что является гармонией, - это высшее Дао Поднебесной". Лю, видя такое стремление к земной добродетели, преисполнился уважения к "Дао Дэ Цзя", как именовал монах свое учение.