Машину Кристоф бросил у ворот Утеса. За гранью барьера был приятный осенний вечер, переступив рубеж, он оказался по колено в грязи. Кристоф искал глазами Ив.
Мерзкий дождь тут же прекратился. Никого из строителей не было, они ушли несколько часов назад. Ив, скрутившись в комок, лежала на лавке и никак не реагировала на попытки Кристофа разбудить её. Он взял её за руку в поисках пульса. К счастью, её сердце ещё билось.
– Она говорила, что целители не болеют, – чуть не плача произнесла Мариса, – но, видимо, на переохлаждение это не распространяется… Где же тебя носило так долго, Кристоф?
Вместо ответа он взял Ив на руки и быстро понес в замок. Во всех комнатах, которые он миновал, загорался свет, огонь в каминах вспыхивал ярким пламенем. В холодном замке потихоньку нагревался воздух, стены… Даже зажёгшиеся свечи создавали тепло.
Кристоф принес Ив в спальню и аккуратно положил на кровать. Он стал искать молнию на красном платье, чтобы снять мокрые ледяные вещи.
– Эй, ты что себе позволяешь, дружок? – вступилась за хозяйку змея.
– Она не согреется в мокрой одежде. Если у тебя есть руки, можешь это сделать сама.
На морде чешуйчатой появился хитрый прищур.
– Ладно… Но я за тобой внима-а-а-тельно слежу.
Найдя молнию, Кристоф стащил платье, оголяя изрешечённое фантомными пулями тело. Ив, словно безжизненная кукла, ни на что не реагировала. Его руки потянулись к мокрому белью.
Мариса хвостом ударила Кристофа по рукам.
– Ты не забывайся, муженек, – предостерегало его чешуйчатое.
– Я исключительно в гуманистических побуждениях.
– Ага, ага. Я так и подумала… Гуманист.
После заминки, Кристоф быстро стащил последнюю мокрую одежду и накрыл Ив несколькими одеялами. Морок, как ни странно, молчал.
Понемногу Ив начала согреваться, её лицо розовело. Кристоф стоял рядом, злясь за свою недальновидность. За то, что не оставил никого, кто бы мог защитить её. А ещё за то, что она так чертовски упряма!
***
– Ну что, проснулась, сосулька? Ты проспала почти сутки, – радостно произнесла Мариса.
– Я не сосулька. Что произошло?
– Ты сильно переохладилась и крепко заснула. Пришел Кристоф и отогрел тебя.
– В каком смысле «отогрел»?
– В прямом. Оказал первую помощь при переохлаждении. Раздел, укутал в тёплое и согрел помещение…
– Как «раздел»? – я приподняла одеяло и поняла, что абсолютно голая.
– Нет, нет. Ты ничего не подумай, я за ним следила. Он тебя и пальцем не тронул. Да и толку тебя трогать было. Ты, как сардина дохлая, валялась, ни у одного нормального мужика на такое не вс….
– Мариса! Прекрати!
– А вот и не прекращу. Ты, вообще, чем думала, Ив? Кому ты хуже сделала – ему или себе? Ты в следующий раз больше глупостей делай. Может, он поймет, что ты невменяемая и найдет себе нормальную бабу.
– Всё! Я это слушать не намерена! Я сама буду решать, как мне распоряжаться своей жизнью. А не спрашивать совета у говорящей змеи.
Мне жутко захотелось встать и уйти, но под рукой не оказалось одежды. Поняв мои метания, Мариса обиженно добавила:
– В комод посмотри. Там есть какие-то вещи.
И действительно, в прикроватном комоде лежала одежда. Хотя раньше он был пуст. Чувство гордости требовала выкинуть всё в окно. Практическая сторона говорила: какой смысл в гордости, если ты засветишь голым задом перед незнакомым мужчиной?
Надев длинное ангорковое платье шоколадного цвета, я решила выйти поздороваться со спасителем. На часах как раз около семи, значит, Кристоф должен быть где-то в этом крыле замка. Я шла в кухню, Мариса ползла следом.
Кристоф сервировал стол. Это было так необычно, что я даже растерялась.
Он взглянул на меня исподлобья.
– Ты меня напугала, – вместо «Здравствуй» упрекнул Кристоф.
– Разве? Чем это, интересно?
– Своим безрассудством.
– Будете читать мне мораль?
– Нет, – на его лице появилась полуулыбка, – приму меры.
– Закуёте в кандалы?
Кристоф отодвинул стул и пригласил меня сесть за стол. Сегодня у меня нет ни сил, ни желания сопротивляться. Я села, и он пододвинул стул вместе со мной.
– Кандалы? Ты обо мне такого плохого мнения, Ив? Я вроде бы не муж-тиран, чтобы мучать несчастную жену.
– Вы – муж-захватчик. Заставили силой за вас выйти замуж.
– В любви и на войне все средства хороши.
Можно было зацепиться за фразу и устроить скандал, но слабость после случившегося сделала меня безразличной. Еда манила, последний раз я ела в Инуите. Это было негласное перемирие на время ужина.