Дверь рухнула, и в комнату, сверкая оружием, хлынула толпа воинов-калганов.
Валькиры яростно набросились на них, и воздух зазвенел от металлического лязга стали. Пощады не просили и не даровали. Кирон описывал смертоносные круги своим длинным внешнемирянским оружием, и в его ушах звучала боевая песнь сотен поколений воинов. Дикий боевой клич Края поднялся над беспорядочными звуками битвы. Калган закричал от боли, когда меч валькира отрубил ему руку, и он отчаянно замахал обрубком, забрызгивая тёмной кровью мечущихся вокруг людей. Воин-валькир упал, сцепившись в смертельном объятии с воином-калганом, и продолжал вонзать кинжал в своего врага, даже умирая. Кирон скрестил мечи с гвардейцем, тесня его, пока калган не поскользнулся на скользких от крови плитах и не упал, рассечённый от горла до паха.
Валькиры рубили своих противников, но их становилось всё меньше. Два валькира пали от вновь подоспевших стражников. Ещё один, и ещё один, и ещё один. Кирон почувствовал жгучую боль от раны, нанесённой кинжалом. Он посмотрел вниз и увидел, что кто-то из участников свалки рассёк его до кости. Его бок был скользким от крови, и сквозь десятисантиметровую рану виднелись белые рёбра.
Теперь Кирон встал спиной к спине с двумя оставшимися товарищами. Остальные валькиры были повержены и неподвижно лежали на залитом кровью полу. Кирон мельком увидел высокую фигуру Фреки за спиной стражника и, ослеплённый внезапно нахлынувшей волной ярости, бросился на него. Два калганских стражника схватились с ним, и он потерял Фреку из виду. Один из валькиров упал, получив удар в живот. Кирон получил ещё одну рану в руку. Он не мог сказать, насколько сильно он ранен, но слабость от потери крови давала о себе знать. Перед глазами поплыл туман. Тьма, казалось, мерцала, как чёрное пламя, на периферии поля его зрения. Он снова увидел Фреку и попытался добраться до него. И снова потерпел неудачу, потому что того заслонил солдат-калган. Брошенный кем-то меч просвистел мимо него и вонзился в грудь последнего валькира. Воин молча опустился на пол, и Кирон остался сражаться один.
Он увидел, как на него опускается клинок офицера, но понимал, что не сможет отразить удар. И когда клинок обрушился, за открытым окном раздался громкий шипящий рёв. Кирон слегка улыбнулся. Алис была в безопасности…
Он поднял меч, чтобы отразить нанесённый сверху вниз удар. Ослабев, он смог лишь слегка отклонить его. Лезвие скользнуло по его голове, и он, пошатнувшись, упал на колени. Он попытался снова поднять оружие… попытался сражаться… но не смог. Медленно, неохотно он опустился на пол, и тьма, поднявшаяся от окровавленных плит, поглотила его…
5
Кирон пошевелился, пульсирующая боль в боку прорвалась сквозь кровавую пелену беспамятства. Под собой он чувствовал мокрые камни, воняющие смертью и грязью. Он с трудом пошевелился, и пульсирующая боль усилилась, заставляя его сознание балансировать на грани падения во тьму.
Он одеревенел и замёрз. «И сильно ранен», — смутно подумал он. Его раны никто не обработал. Очень осторожно он открыл глаза. Они сказали ему то, что он уже знал. Он был в тёмной камере, грязной и сырой. Его охватил болезненный озноб. Дрожа от холода, съёжившись на каменном полу, Кирон снова погрузился в бессознательное состояние.
Когда он снова очнулся, его трясло от лихорадки, а рядом с ним стояла миска с холодной кашей, покрытой сверху коркой застывшего сала. Язык казался толстым и распухшим, острая боль в раненом боку сменилась тупой. С большим трудом он дотащился до угла темницы и сел, уставившись на железную дверь.
Ощупав себя, он обнаружил, что его лишили амуниции и оружия. Он был наг, покрыт грязью и засохшей кровью. Двигаясь, он почувствовал, как по его рассечённому боку снова потекла кровь. Рана открылась. Пот проступил сквозь запёкшуюся кровь на его щеке. Его мысли блуждал в лихорадочном бреду — в кошмарном сне, где высокая, холодно-высокомерная фигура Фреки, казалось, заполняла всё пространство и время. Яркие глаза Кирона засверкали звериной ненавистью…
Каким-то образом он почувствовал, что ненавистный калгана где-то рядом. Он пытался держать глаза открытыми, но веки, казалось, налились свинцом. Голова опустилась, и лихорадка снова унесла его в чёрную тьму какой-то фантастической межгалактической ночи, где странные фигуры танцевали и кружились в уродливой радости…
Его разбудил лязг дверного замка. Возможно, прошло несколько минут, а может, и несколько дней. Кирон не знал. У него кружилась голова. Он смотрел на открывающуюся дверь лихорадочно блестящими глазами. Вошёл тюремщик с факелом, и свет ослепил Кирона. Он прикрыл лицо рукой. К нему обратился голос. Голос, который он знал… и ненавидел. С трудом, содрогаясь от напряжения, он взял себя в руки, теперь его поддерживала лишь ненависть. Убрав руки от лица, он посмотрел вверх — в ледяные глаза Фреки Неизвестного.