Сразу же после того, как из кабины флиттера выглянула Акорна, толпа умолкла, словно по команде невидимого режиссера. Она смотрела сверху вниз на лысые, темноволосые, рыжие головы жрецов, облаченных в грубые домотканые одеяния алого цвета. В вечернем небе два солнца такого же алого цвета одно следом за другим медленно валились к горизонту, а из дымки, что поползла над поверхностью реки, стала карабкаться вверх пара лун.
Акорна вышла из флиттера, подошла к Мью-Шер и спросила ее:
— Что вы им говорили?
— Я сказала им, что вы — та, о которой говорит пророчество, та, которой предначертано спасти нас, та, которая может вылечить наших хранителей. А еще я сказала им, что здоровые храмовые коты, которых мы привезли с собой, являются живым доказательством вашей силы. Но оказалось, что они не нуждаются в доказательствах. Многие узнали вас.
— Узнали меня? — изумилась Акорна. — Но я здесь прежде никогда не была!
Ответа она дожидаться не стала и протянула руки к первому же попавшемуся больному коту. Одновременно с этим она многозначительно взглянула на РК, щелкнула языком, веля ему запрыгнуть ей на плечо, и телепатировала:
(Ты — мое прикрытие. Постарайся выглядеть полезным — чем-то вроде чудо-кота — трудяги. Мне не хочется, чтобы они узнали, как я делаю это).
(Слушаю и повинуюсь, хотя лично мне кажется, что им на это наплевать).
Он прав, поняла Акорна. Первый же человек, к которому она приблизилась, встал перед ней на колени и протянул на вытянутых руках пациента — пятнистого кота с черным носом и подушечками лап. От слабости животное даже не могло приподнять голову, но РК, запрыгнув на плечо Акорны, лизнул ухо своего собрата. Акорна осторожно опустилась на колени, как если бы боялась стряхнуть со своего плеча РК, и прижалась щекой к тусклой шерсти больного кота — так, чтобы ее рог прижался к его позвоночнику. И вдруг кот, все еще лежа на поднятых кверху руках человека, ожил, вытянул вперед все четыре лапы и, наградив Размазню ревнивым взглядом, спрыгнул на землю и умчался. Скорее всего, по направлению к миске с едой. Это заставило Акорну вновь вспомнить о том, каким образом коты, по ее предположению, подхватили инфекцию.
— Мью-Шер, не могли бы вы поймать этого пациента? — обратилась она к послушнице. — Спасибо. Капитан Беккер, я была бы крайне благодарна, если бы вы принесли с флиттера еду для выздоравливающих. И тогда, вернув к жизни их хранителей, мы могли бы поведать этим людям об отравленном корме.
К этому времени Акорна уже успела подойти к следующему больному. Но перед тем как заняться его лечением, она снова обратилась к Мью-Шер, которая тыкала черно-белого кота носом в пакет с привезенной с «Кондора» кошачьей едой:
— Мью-Шер, пожалуйста, разбейте наших пациентов на группы. Сначала будем лечить котят и их мам, причем тех, которые заболели первыми. Затем — остальных взрослых, по тому же принципу. Их так много… Я боюсь, что не успею помочь всем и кого-то из них мы потеряем.
Мью-Шер поспешила выполнить приказание, разделяя смотрителей кошек и их подопечных на отдельные группы, а Акорна и РК тем временем занялись очередным пациентом. Это была кошка, особо крупный экземпляр с рыжевато-коричневыми пятнами на черной шкуре и ушами с кисточками. Шерсть ее была гладкой, а под ней, несмотря на болезнь, все еще ощущалась отлично развитая мускулатура. Акорна пришла к заключению, что это животное заболело совсем недавно. Понадобилось всего одно прикосновение рога, чтобы большущая кошка приподняла голову и лизнула сначала нос РК, а затем руку Акорны. Затем она грациозно выскользнула из рук державшего ее смотрителя и отправилась исследовать мешок с кошачьим кормом, который капитан Беккер успел втащить во двор Храма.
Прежде чем заняться следующим пациентом, Акорна окликнула Беккера:
— Капитан, мне кажется, здесь нам не стоит беспокоиться о сохранности корма или флиттера. По-моему, вам следовало бы выяснить, не поступали ли сюда из Хиссима присланные мульзаром продовольственные наборы, а если выяснится, что это так, взять их под охрану и не подпускать к ним никого, пока не прибудет капитан Макдоналд и не исследует их на предмет возможного заражения.
Беккер шутливо отсалютовал своей воспитаннице и поспешил прочь, чтобы выполнить ее указания.
Жрица протягивала Акорне полумертвую кошку и корзину с ее потомством — едва живыми, крошечными — меньше мыши — котятами с абсолютно голой кожей.
РК вытянул шею, намереваясь лизнуть мамашу, но внезапно послышалось злое громкое шипение, и первый помощник капитана Беккера от мощной оплеухи отлетел в сторону. В следующий момент его место заняла Гримла. Она громко мурлыкала и топорщила шерсть, изображая из себя всеобщую мать. Или, учитывая ее возраст, бабушку. После того как Акорна прикасалась своим рогом к каждому из несчастных животных, они переходили на попечение Гримлы. Сначала она убаюкивала котенка, затем облизывала, а потом переключала свое внимание на нового малыша.
РК, приняв оскорбленный вид, направился к мешку с кошачьей едой, вылизывая всклокоченную шерсть.
(Могла бы просто сказать, что хочет помочь, а драться-то зачем!)
Акорна удивилась, когда Мью-Шер вдруг присела на корточки, чтобы приласкать его, почесала ему уши, бакенбарды и сказала:
— Не обижайся на Гримлу, благородный корабельный кот. Просто она чувствует огромную ответственность за воспитание наших малышей и считает эту работу слишком деликатной, чтобы подпускать к ней самцов, не имеющих к тому же нужных навыков в данной области.
РК взглянул на девушку, обиженно мяукнул и потерся о ее ногу.
Затем было еще три кошки с детишками, а потом — корзина с котятами, но без матери.
— Где она? — спросила Акорна.
Подросток лет четырнадцати, с бритой головой и светлыми водянистыми глазами, ответил на незнакомом ей диалекте, и Мью-Шер перевела его слова:
— Умерла родами еще до того, как заболели остальные. Она находилась на его попечении.
— Но в таком случае эти малыши не могли есть отравленный корм, — предположила Акорна. — Выходит, они не больны?
— Нет, леди. Просто они еще слишком маленькие, чтобы обходиться без матери, и очень голодны.
Гримла спрыгнула с плеча Акорны, мяукнула, посмотрела на Акорну, корзину с котятами, на парня и снова мяукнула.
— Она хочет, чтобы они стали ее детьми, — снова перевела Мью-Шер, на сей раз — кошку.
(Она слишком старая), — возразил РК. — (У этой королевы не было течки уже лет сто).
(Не хами), — с упреком передала ему Акорна. Теперь уже она присела, чтобы приласкать Гримлу, и прикоснулась рогом к животу старой кошки. Давно ссохшиеся соски сразу набухли, Гримла легла на бок, и парнишка одного за другим стал подкладывать ей котят, чтобы она покормила их.
Много кошек спустя Акорна почувствовала себя так, как если бы ей приходилось плыть в густом сиропе. Девушка была настолько усталой и опустошенной, что едва могла передвигаться. Когда она наклонилась, чтобы прикоснуться рогом к особенно тяжело больной полосатой кошке, ее колени подломились. В то же мгновение рядом с ней появился Беккер. Обхватив ее за плечи, он помог ей подняться, а она мотала головой, словно пытаясь проснуться. Когда в глазах у нее снова прояснилось, она с удивлением обнаружила, что оба солнца снова высоко в небе, а луны давно ушли за горизонт.
— Вот видишь, принцесса, — сказал склонившийся над ней Беккер, — я предупреждал тебя, что не нужно злоупотреблять своими необыкновенными способностями. А ведь у них еще осталось множество котят. И теперь благодаря тебе они сохранят их.
— Я могу… еще немного, — слабым голосом проговорила она.
Мью-Шер тоже встала на колени рядом с ней и сказала:
— Нет, леди, на этом все. С ними теперь все будет в порядке. Кроме того, у нас больше не осталось кошачьего корма. Паша, Хаджи и Шер-По этим недовольны, а Гримле скоро понадобится как следует поесть, чтобы восстановить запас молока.
— В таком случае принесите мне зараженный корм, — хрипло прошептала Акорна Беккеру. От того, что ей приходилось часто наклоняться, когда она притрагивалась рогом к кошкам, шея ее невыносимо болела.