Граф, наблюдавший за мной все это время, снова прищурился, а затем сел в кресло за стол. Я следила за ним краем глаза, невольно разыскивая предмет, на котором можно было бы заострить свое внимание и избавиться от гнетущей обстановки. И я его нашла. Мне приглянулся свиток с печатью на воске: два скрещенных меча в круге. Мозг тут же переключился на символ, и я вспомнила отца.
Цветок на гербе означает, что семья из особого окружения приближенных к Императору, советники, люди, к которым монарх прислушивается. Если животное, то это семья, материально поддерживающая корону, элитные купцы, дворяне, контролирующие большие фермерские угодья. Любое оружие на гербе означает, что человек из семьи военных, которые из поколения в поколение служат короне.
Вот только тут на печати два меча, не один, такого я не помнила. Если уж говорить честно, мне жутко не нравилось заучивать гербы знатных семей, да и отец редко брал меня с собой во дворец. Цветов, орудий и животных было слишком много, семьи постоянно меняли титулы и гербы.
— Как же дворянка попала в лапы к работорговцу? — после долгого молчания голос графа заставил меня вздрогнуть.
— Простите? — я сделала вид, что не понимаю, о чем речь.
Руки мужчины лежали на подлокотниках, но в его позе не было расслабленности. Спина выпрямлена и не касается спинки кресла. Как натянутая тетива, спокойный, но в то же время опасный. Я все также пялилась на его шею, чтобы не смотреть в глаза.
— Простолюдинки не обучены так ходить, садиться, класть руки подобающим образом.
— Я долгое время была в услужении у герцогини Данайской, — сразу нашлась я, вспомнив, сколько девушек было в окружении пожилой женщины.
Она любила окружать себя молоденькими служанками и детьми высокопоставленных господ, ей казалось, что рядом с нами она молодела душой. Жаль, герцогиня также лишилась жизни в ходе поднявшегося восстания.
— Простолюдины привыкли добавлять «господин», когда разговаривают с аристократами, — продолжил граф. — Неужели герцогиня такому не учила?
— Я забылась, господин, — мой взгляд по-прежнему был прикован к гербу на печати, но я начала нервничать.
— Хорошо танцевать тебя тоже научила герцогиня?
— Да, господин.
— Как твое имя?
— Мия, господин.
— Распространенное имя на северо-западе Империи, — граф подвинул ближе чистый лист бумаги с края стола, взял перо, окунул его в чернильницу и задумчиво что-то написал.
Я оторвала взгляд от герба и посмотрела на лист. Там было написано имя, которым я представилась.
— Ты родом оттуда? — продолжал граф, снова записывая мое имя ниже.
Чего он добивается? Может, думает, каким может быть мое полное имя? Догадается? Нет, вряд ли.
— Да, господин.
Снова пишет имя. Может, спросить, что он пишет? Если уж прикидываться дурочкой, то совсем.
— Одна из губерний, что там находится, Колурм, кажется. Ты, наверное, оттуда?
— Да, господин, — смотрю на новую строчку с моим именем. — Только Колуум. Колурмом ее называют только…
Перо останавливается, и наши взгляды пересекаются.
— Простолюдины, — заканчивает за меня фразу граф.
Смотрю на мужчину, не в силах отвести взгляд. Дальнейшая игра не имеет смысла. Никто не учит простолюдинок грамоте и правильному произношению.
— Аристократка, — медленно, как бы смакуя слово, делает вывод граф.
На его лице нет какого-то особого выражения, он не ухмыляется, не хмурится. Он просто победил, добился своего. Я сдаюсь и опускаю взгляд, снова приковывая его к гербу на печати. Зачем прикидываться дурой, если я дура и есть?
Граф встает и зовет моего охранника по имени. Лимиан входит, я слышу, как закрывается за ним дверь. Еще раз обреченно смотрю на мужчину, и тут замечаю, что он замер и нахмурился. Что еще не так? Но он молчит и просто смотрит, как-то… удивленно что ли. Затем отворачивается к окну, а Лимиан напоминает мне, что нужно выходить. Встаю, как в дурном сне, следую по знакомому коридору, не замечаю, как оказываюсь в своей комнате, как Люсия переодевает меня. Чуть не плачу. Потому что мне показалось, что в последний момент граф понял, кто я.