Теперь я здесь, в холодном каменном подвале, ожидаю, когда же меня приведут в порядок, и какой-нибудь толстосум купит мое тело для развлечений. Возможно, меня бы просто сбагрили на какую-то черную работу, но работорговец, чьи наемники помогли солдатам императора накрыть повстанцев, узнал обо мне нечто, за что планировал выручить побольше денег. Многие элитные покупатели были извращенцами или помешанными. А у некоторых был пунктик на девственности. Девятнадцатилетняя рабыня дворянского происхождения, которая к тому же и девственница. Потрясающая комбинация для любителя унижать.
— Мия, ты опять молчишь, — вздохнула Лана. — Я же волнуюсь.
— Все в порядке, — тихо ответила я и устало закрыла глаза.
***
Побег не удался, что еще сказать.
И меня впервые побили. Довольно сильно. Рабыней я оказалась несговорчивой, отказывалась следовать правилам и следить за собой, да еще и сбежать удумала. Произошло это, когда нас выводили из трюма на корабле, чтобы привести в порядок перед тем, как показать желающим нас приобрести. В этом порту было полно работорговцев и купцов, и, наверное, побег здесь являлся глупостью несусветной, учитывая, что я не имела понятия, какой именно это порт. Но я уже готова была прыгнуть в море и утонуть, лишь бы не стать для кого-то игрушкой.
Меня ловко перехватили у перил, а затем всех девушек снова грубо затолкали в трюм. Меня-то вытащили и избили, а остальных просто запугали. Боль противно разливалась по всему телу, и не было сил даже открыть глаза. Да и не хотелось.
Вот теперь я лежала на полу, свернувшись калачиком, заботливо укрытая покрывалом Ланы, и изо всех сил старалась умереть. Честно. Все равно я уже давно задумала, что убью себя, если меня все-таки смогут продать. При первой же возможности. Что-то подсказывало мне, что я морально не смогу вынести унижения. Отец всегда говорил, что я гордячка с характером. Я старалась такой быть, отец, правда старалась. Но, видимо, не так уж долго мне осталось. Сознание будто плыло рядом, и какая-то часть меня отчаянно сопротивлялась, чтобы не провалиться в сон.
— Красавицы, господин, все трое, уверяю! — я услышала голос работорговца и про себя отметила, что он точно говорит о других девушках.
Наверное, это даже хорошо. Во мне затеплилась надежда, что меня и правда могут продать за гроши кому-нибудь в услужение. Уж лучше черновая работа.
Лязгнул замок, и в трюм зашли. Я услышала тихое поскуливание Эммы, иначе это назвать было нельзя. Рыжеволосая до смерти была напугана тем, что со мной сделали. Некоторое время в трюме царила тишина, а потом другой голос, голос взрослого мужчины, произнес:
— Господин заберет всех.
— Замечательно! — снова работорговец. — Отличный выбор, господин, они вам понравятся.
Слышно было, как наемники работорговца прошли внутрь трюма за девушками. Эмма вдруг зарыдала, громко и отчаянно.
— Во всей Амирской губернии нет господина, что платит за наложниц так щедро, — продолжал распинаться наш хозяин.
Сознание уловило знакомое название, и нутро сжалось от страха. Так вот куда меня занесло!
Еще когда мне удавалось скрываться, в таверне я слышала от одного имперца слух, будто один из Мятежников скупает рабынь в местном порту, прямо под носом Императора, и работорговцы дерутся за право поставлять ему девушек. Вот только самих рабынь, как говорили, больше никто не видел. Многие предполагали, что Мятежник доставляет их прямиком к Императору, а некоторые всерьез верили, будто он приносит их в жертву диким существам, населяющим леса Амирской губернии. А я думала, что он просто тихо ищет беглую дворянку, дочь погибшего герцога Риаваля. Это была лишь догадка, но я, прослышав подобные вести, с того дня старалась быть еще осмотрительнее.
Теперь в голове вертелась одна мысль: лишь бы не заметили и забыли!
Моих сокамерниц вывели, и когда рыдания Эммы стали тише, я снова услышала чужой голос: