Он уложил ее на спину, откинул ей волосы с лица. Она не дышала.
– Микаэла! Ради Бога, пожалуйста, не надо! Пожалуйста, любимая, прошу тебя! – Рейн тряхнул жену, ее голова бессильно свесилась набок. – Микаэла! Черт побери, женщина, неужели ты хочешь и теперь отвергнуть меня!
Он прижался губами к ее рту, вдыхая в нее воздух и силы. «Вернись, любимая, вернись ко мне, дыши», – заклинал Рейн.
Она выгнулась, зашлась в приступе кашля и перевернулась на бок.
– Господи, я думал, ты умерла. – Прижав к груди, он стал покачивать ее, гладить по голове.
– Именно это и произойдет, – задыхаясь, ответила Микаэла, – если ты не перестанешь меня душить.
Она сделала глубокий вдох, ее безмятежное выражение сразу напомнило Рейну о том, какой безжизненной она была всего несколько секунд назад.
– Ты до смерти испугала меня.
Микаэла посмотрела на него, и что-то болезненно сжалось у нее в груди. Его лицо почернело от сажи, на волосах лежал белый пепел, но взгляд был ясным и внимательным, словно Рейн пытался найти в ней какие-то изменения.
Она дотронулась до его щеки, и он уткнулся лицом в ее ладонь.
Раздался треск, западная стена дома рухнула.
– Кабаи? Где Кабаи? И Энди. – Она схватила мужа за руку и села. На лужайке было восемь из двенадцати человек. – Энди пропал. Я их не вижу. Он еще внутри. – Микаэла попыталась встать, но он удержал ее.
– Ты с ума сошла?
– Перед тем как начался пожар, Кабаи пошел наверх за пистолетами. Он там.
Рейн с трудом поплелся к дому, но в это время начали рушиться перекрытия, окно столовой разлетелось вдребезги, из пролома выпала человеческая фигура, ударилась о землю и откатилась в сторону.
Рейн оттащил человека подальше, и когда Микаэла опустилась на колени рядом с ними, перевернул тело.
– Кабаи! Ох, Кабаи, почему ты не выходил?
Он протянул ей деревянный ящик, который прижимал к груди.
– Я живу, чтобы служить, моя госпожа.
– Мы еще обсудим, как далеко ты должен заходить в желании доставить мне удовольствие. – Она вытерла подолом юбки сажу с его лица. – Тебе известно, что я довольно уступчивый человек?
– С каких это пор? – усмехнулся Рейн и лег на землю.
– Хорошо, что ты вернулся домой целым и невредимым. – Ее взгляд говорил о том, что серьезный разговор еще впереди.
– А ты могла бы сделать то же самое к моему приезду.
– Столько прекрасных вещей сгорело, – нахмурилась Микаэла.
– Их можно заменить. А тебя – нет.
Рейн провел большим пальцем по ее губам, приподнялся на локтях и поцеловал жену.
Кабаи тихо кашлянул, поднялся на ноги и жестом показал, что они могут продолжать.
Микаэла окинула его внимательным взглядом. Штаны прожжены на бедре, изорванная рубашка почернела от копоти.
– Ты не ранен?
– Со мной все будет в порядке. – Он даже не взглянул на свою обожженную руку.
– Нужно посмотреть, как остальные. – Рейн открыл ящик, проверил, заряжены ли пистолеты, затем протянул один Микаэле. – Возможно, эти мерзавцы еще тут.
Она кивнула и, опираясь на него, двинулась в сторону деревьев. Рейн взглянул на своих людей, с удовлетворением отметив, что Лилан практически не пострадал от огня и пуль.
– Слава Богу, негодница, – сказал подошедший Расти. – А вот Бушмара погиб.
Микаэла вскрикнула и, подбежав к мавру, упала на колени и откинула с его лица волнистые черные волосы.
– О нет, – всхлипнула она. – Кто-нибудь еще… пострадал?
Сержант опустил глаза, а Рейн молча поднял ее с земли.
– Скажи мне.
– Энтони жив, но Рене Жильбер умер. Она заплакала, не дослушав.
– Нет. О нет. Это моя вина.
– Не плачь, дорогая. – Рейн обнял жену и отвел в сторону.
– Будь они прокляты! – всхлипывала она, уткнувшись ему в грудь. – Прокляты!
– Никто же не мог этого предвидеть.
Она решительно кивнула, но слезы продолжали катиться у нее из глаз, и каждая была для Рейна словно острый нож.
– Никто не знал, что я была здесь… что мы были здесь. Кто мог это сделать?
Темпл кашлянул. Он стоял неподалеку и, держа в руке пистолет, осматривал местность.
– Боюсь, это моя вина, – произнес он. – Я не знал, что ты прячешь ее. Кто-нибудь мог проследить за мной.
– Ничего не поделаешь. – Рейн взглянул на жену и слабо улыбнулся. – Нельзя было столько времени держать тебя при себе.
– Если эти люди полагали, что ты похитил меня, то поджог дома не лучший способ вернуть заложницу семье, – гневно ответила Микаэла.
– Думаешь, охотились за тобой?
– Они несколько раз выстрелили в окно. В меня.
Она повернула голову, показывая царапину от осколка. Рейн осмотрел порез, вытащил кусочек стекла, затем оторвал рукав и прижал ткань к запекшейся ране.
– Я в порядке. – Микаэла оттолкнула его руки. – Наверное, они кинули в окно завернутые в горящую тряпку камни. Все произошло так быстро. Они продолжали стрелять, даже когда начался пожар. Я не могла выйти.
Рейн сел на землю, крикнув, чтобы привели лошадей. Слава Богу, конюшни не пострадали.
– Я скомпрометирована, – пробормотала Микаэла, теребя обрывок платья.
– Я стараюсь, – усмехнулся Рейн. Даже под слоем копоти и пыли он видел, как она покраснела.
– Думаю, «Сыны свободы» посчитали, что я выдала их секреты.
– Люди, которым ты помогала в течение трех лет, пытаются убить тебя?
– Я прекрасно сознавала опасность, когда ввязывалась в это дело, Рейн. И понимала, какие будут последствия, если меня поймают. Я представляю серьезную угрозу.
Ладно, он поставит в известность Николаса и теперь уже никоим образом не позволит жене снова ввязаться в их проклятые игры. Он увезет ее из страны. Немедленно. Рейн не мог придумать места безопаснее, чем Убежище.
Войдя в каюту, Микаэла взглянула на почерневшие стены, затем удивленно посмотрела на мужа. Тот смущенно кашлянул.
– Многовато… неконтролируемой энергии.
– Я рискую сгореть?
– Только если захочешь сама, – прорычал он ей в ухо и подтолкнул вперед.
Она сделала всего три шага, когда из-под скамьи вылезла пантера.
– Рейн!
Пантера негромко зарычала, обнюхивая ее обгоревшую юбку.
– Стой спокойно, – прошептал он.
– Она ручная! – громким шепотом сказала Микаэла. Как иначе животное могло оказаться здесь?
– Да. Раджин, это моя жена. Раджин подняла голову и села.
Микаэла протянула руку к великолепной морде животного. Пантера втянула носом воздух, наверное, почувствовала запах Рейна и ткнулась головой в ее ладонь. Микаэла улыбнулась, почесывая зверя за ушами, и Раджин негромко заурчала.
– Будем союзниками. Мы же с тобой девочки, – прошептала Микаэла.
Продолжая ласкать большую кошку, она снова окинула взглядом каюту. В прошлый раз она ничего не видела, кроме Рейна и его раны, поэтому сейчас внимательно рассматривала обстановку, в которой ей предстояло провести несколько днел. Слева длинный стол, окруженный стульями, вдоль стены шкафы с книжными полками, справа ниша с зеркалом в резной раме, комодом, тазом, маленьким столиком и скромных размеров ванной. Около кормового иллюминатора и правой переборки стоял письменный стол Рейна, кожаное кресло, потертый кожаный диван и пара таких же потертых стульев. Рабочий кабинет.
Единственным значительным предметом мебели была кровать с вырезанной на спинке эмблемой «Белой императрицы», балдахином и стойками с натянутой сеткой от москитов. Кровать напомнила об Индии. Бархатные покрывала, казалось, дразнили Микаэлу, и все случившееся в последние дни тут же забылось. Через несколько часов они с Рейном должны разделить это ложе.
– Твоя ванна готова.
Она вздрогнула, и Рейн мучительно остро чувствовал ее смятение. Когда же она наконец обретет мужество доверить ему свои тайны? Он подержал ладони над водой, от которой тут же поднялся пар, а Микаэла рассматривала человека, ставшего ее мужем. Очарователен, несмотря на грязь и усталость, в его стройном теле намного больше силы, чем казалось на первый взгляд. Ее восхищала его забота о людях, его доброта, которую он скрывал сам от себя, восхищала непоколебимая решимость. Он не терял времени на пустую болтовню, просто делал то, что необходимо, и всегда был на шаг впереди других. Когда Рейн достал ей мыло и полотенце, она поняла, какое это счастье назвать его своим мужем.