– Ничего не скажу.
– Значит, мы продолжим это тягостное молчание? – Сочувствие к нему перешло в ярость. – Я хочу разговаривать с мужем, черт побери, а не со стенкой! Хочу обнимать его по ночам, утешать, даже если он… – ее голос дрогнул, – не хочет меня.
Рейн продолжал смотреть на белую полосу за кормой «Императрицы», но пальцы его сжались в кулак. Микаэла проклинала его за бесчувственность, за то, что он заставил ее полюбить человека, который наглухо заперт у него внутри.
– Пойдем в каюту и поговорим наедине.
– Нам нечего обсуждать.
– Понятно. Наш брак и твои друзья ничего для тебя не значат, когда ты не в настроении.
Рейн наконец повернулся. Глаза сверкают бешенством, голос резкий:
– Я не нуждаюсь ни в твоем сочувствии, ни в постоянных наставлениях, женщина! Это тебя не касается и никогда не будет касаться. Возвращайся в каюту и оставь меня в покое!
Члены экипажа изумленно воззрились на него, однако Микаэла не отступила.
– Теперь мне ясно, почему он стрелял в тебя, – резко бросила она. – Ты напялил на себя шкуру ублюдка, которым не хотел быть.
Рейн молча смотрел ей вслед. Она не стала спускаться по трапу, а спрыгнула вниз. Он подбежал к поручням и увидел ее в объятиях Кабаи, который нес хозяйку в каюту. Рейн бросился за ней, потом вернулся на свое место и опять устремил взгляд на море. Если появится Колин, тогда он сможет выпороть нахала за то, что тот издевался над ним, вынудил к бою, за то, что бросил свою учебу и занялся пиратством.
Микаэла стояла на носу судна. Она не думала, что может так разозлиться на мужа и испытывать такую боль, но Рейн одним движением вырвал ее из своего сердца. Все это время он был таким внимательным, откровенным, добрым, благородным и вдруг безжалостно отверг ее. Теперь она понимала, откуда у него репутация жестокого человека, но не могла представить, что ей придется испытать это на себе. Почему нападение Колина ввергло его в это ужасное молчание? Если оставить Рейна в покое, может, он вернется к ней? Микаэла решила не докучать ему, как раньше он не докучал ей. Впрочем, у нее не было выбора.
«Императрица» обогнула подводный риф, прошла мимо скал в пятнах кустарника и лиан, затем между двух мысов, далеко выдающихся в море. Лилан объяснил Микаэле, что фарватер не предназначен для судов большего водоизмещения или с более низкой осадкой, чем у «Императрицы», но во время прилива войти в пролив не сложнее, чем запустить игрушечный кораблик в ванну.
Тут корабль накренился, заходя в пролив, а Микаэла с подозрением взглянула на острые пики рифа, затем на скалу, которая находилась так близко, что до нее, казалось, можно было дотронуться рукой. Господи, сейчас они во что-нибудь врежутся! Но «Императрица», без труда преодолев узкий пролив, вошла в маленькую бухту, и матросы стали убирать паруса. Микаэла оглянулась на скалы, закрывающие проход в бухту, и поняла, отчего Рэнсом выбрал это место. Никто не догадается, что остров заселен, если не преодолеет опасный пролив, а попытавшись сделать это, сядет на мель или разобьется о скалы.
Микаэла посмотрела на членов команды, жаждавшей побыстрее сойти на берег. В приказах Рейна тоже слышалось явное нетерпение. Когда он поймал взгляд жены, на миг потерял хладнокровие, но потом снова занялся швартовкой.
– Мы с тобой по-прежнему друзья? – спросила Микаэла пантеру, и та привалилась к ней, чуть не сбив с ног.
Перед ними раскинулся город, покрытый зеленью и окруженный горами. За кромкой прибоя шла полоса розового песка, а дальше виднелись яркая растительность и дома, выбеленные солнцем, с просторными двориками. Улицы расходились веером в десяти направлениях, главная сворачивала и уходила вдоль побережья. Микаэла заметила сторожевой пост, а под ним, на склоне горы, кофейные плантации и поля сахарного тростника. Она видела магазины, шныряющих вокруг ребятишек, слышала веселые голоса, ощущала запах жареного мяса и свежего хлеба. Настоящий рай. Валгалла. Прикрыв глаза рукой, она перевела взгляд на самый большой дом, господствующий над городком и словно дававший начало всему острову. Двухэтажный, просторный, с коричневыми деревянными арками окон и дверей, с галереями и балкончиками, которые поддерживались опорами, установленными на неровном склоне горы. К дому вела дорога, вымощенная камнем. Микаэла глубоко вдохнула аромат экзотических растений. Как хорошо жить здесь! Рейну очень повезло.
Ее внимание привлек всадник, скачущий к причалу. Перед ним боком сидела женщина. Их сопровождали несколько человек, махавших руками людям на судне. Микаэла взглянула на мужа, но тот даже не повернулся.
Не дожидаясь, пока спустят трап, матросы прыгали через борт, чтобы встретиться с семьями и друзьями. К Лилану, уже стоящему на причале, бежала ватага детей.
Микаэла снова перевела взгляд на всадника и заметила сходство между ним и Колином.
Значит, это Рэнсом. Огненный Лев.
Она встретится с легендой.
А женщина, разумеется, Аврора. Изящная, с длинными черными волосами, в простом синем платье, без всякого намека на кринолин. Слава Богу. Видимо, тяжелые нижние юбки отвергнуты из-за жары.
Микаэла в сопровождении Раджин подошла к поручням и кашлянула, чтобы привлечь внимание мужа. Тот оглянулся.
Рэнсом уже спешился и остановился у трапа, скрестив руки на груди. Даже на расстоянии Микаэла чувствовала его неуверенность и страх.
Аврора отодвинула мужа в сторону без видимого труда и поднялась на палубу.
– Вы, наверное, Аврора.
– Да. А кто вы?
– Я Микаэла, жена Рейна.
– О, как я рада, – сказала Аврора, беря ее за руки и крикнула мужу: – Я была права!
Рэнсом нахмурился, смерив Рейна недовольным взглядом.
– Передай своему сыну, чтобы он убрал задницу с корабля и поздоровался как полагается.
Аврора засмеялась, посмотрела на Рейна, затем на Микаэлу.
– Сейчас он не в настроении, да?
Микаэла почувствовала себя униженной – ведь это была ее первая встреча с семьей мужа.
– Дахрейн Вазин Монтгомери! – властно позвала Аврора. Тот повернулся и направился к трапу.
– Дахрейн? – переспросила Микаэла.
– О, значит, он и в этом тебя обманывал?
Глава 31
Между ними повисло неловкое молчание. Рейн вспомнил, как она растила его, учила, потом вспомнил свои последние слова, жестокие, грубые, обидные, и подумал, что еще до того, как визит будет завершен, он снова причинит ей боль.
– Прости, мама. – Рейн поднес к губам ее руку. Микаэла наблюдала за ними, чувствуя их неразрывную связь.
– Я простила тебя в тот день, когда ты покинул нас, сын мой. – Аврора потрепала его по щеке.
Он впервые за несколько дней улыбнулся, ласково обнял ее, приподнял над палубой, вглядываясь в ее прекрасное лицо, и что-то внутри у него оборвалось. Аврора дотронулась до его плеча.
– Хорошо зажило, – сказала она, и Рейн услышал вздох жены.
– Сама видишь.
– Я видела твою жену.
В ее тоне сквозил упрек, и Рейн поверх головы матери взглянул на Микаэлу. Она выглядела такой одинокой. Как последний мерзавец, он ставил ее в неловкое положение, кричал на нее, и из-за него она чувствовала себя чужой. Рейн подошел к жене, обнял за талию, поцеловал в макушку. Когда Микаэла отпрянула, он хотя и сохранил бесстрастное выражение, понял, какой ущерб их отношениям нанес его гнев.
Аврора посмотрела на сына, явно обвиняя во всем его.
– Идемте. Рэнсом сейчас потеряет терпение.
Они втроем спустились по трапу, и Рейн остановился перед отцом. Тот пополнел, в волосах прибавилось седины, но в целом он остался все тем же.
– Мы скучали по тебе, – сказал Рэнсом, обнимая сына. – Если ты опять заставишь мать терзаться ожиданием, глядя в море, я спущу шкуру с твоей наглой задницы.
– Да, сэр. Это моя жена, Микаэла Дентон.
– Монтгомери. – Она сделала реверанс. – Очень рада с вами познакомиться, милорд.