– Николас передал для тебя записку. – Темпл протянул ей сложенный листок бумаги.
– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Вива, осуждающе взглянув на брата.
Молодой человек встал и сделал несколько шагов к другу.
– Я никогда ее не обижу, Рейн. Никогда. – Затем он перевел взгляд на Микаэлу: – Я рад, что ты счастлива с ним. Хотя меня чертовски удивляет, что ты в нем нашла.
– Чтобы понять это, нужно быть женщиной.
Темпл усмехнулся и вышел в сопровождении Авроры и Рэнсома.
– Если я справляюсь с городскими бродягами, то вполне могу поухаживать за распутной шлюхой в штанах, – сказала брату Вива.
Когда все ушли, Микаэла посмотрела на сложенный лист. Красная восковая печать на сгибе доказывала, что его не вскрывали. Она села в кресло, потом зачем-то провела рукой по волосам, пальцы у нее дрожали. Микаэла вертела письмо, внезапно испугавшись его содержания и понимая, что счастью ее наступает конец.
– Ты собираешься открыть его? – спросил Рейн.
Микаэла кивнула. Она медлила. Ей хотелось снова оказаться в гуще сражения и остаться с мужем, любить его, ощущать, что нужна ему не только для того, чтобы подавать чай. Она замужем, какой прок от нее Николасу? Рейн не живет в Англии, только изредка наезжает туда, она уже не имеет доступа к ценной информации. Но ее работа не закончена. Если она желает покоя, то должна завершить свою последнюю миссию. Дядя ее злейший враг, и позволить ему добиться успеха – это равносильно поражению.
Рейн с трепетом наблюдал, как она ломает печать, разворачивает письмо, читает.
– Мне нужно в Англию. Я должна поговорить с Николасом.
– Зачем?
Микаэла вздернула подбородок, и он понял, что ему не понравится ответ.
– «Виктория» собирается отплыть из Англии с грузом золота. Жалованье солдатам. Николас об этом не знает.
Рейн выругался. Она уже пыталась отсылать Николасу записки, а когда он увозил ее от «мадам», настаивала на встрече с ним.
– Ты говорила, что доверяешь мне, но, по-моему, до сих пор не знаешь, что такое доверие. И давно ты хранишь эту тайну?
– С ночи после театра.
– А ты не задумывалась, что эта информация помогла бы найти того, кто хотел тебя убить?
– Это не имело отношения к двойному агенту, и такую информацию я могла доверить только Николасу.
Рейн снова отдалялся от нее, и Микаэла, вскочив с кресла, схватила его за руку.
– Я не могла сказать даже тебе. Замешанные в этом люди обладают гораздо большей властью, чем любой из нас. Пять высокопоставленных английских офицеров задумали напасть на «Викторию» и захватить груз золота. Они убьют любого, чтобы замести следы. Мой дядя один из них, вот почему он просил у тебя корабль. Я не могла доверять тебе, ведь у меня было подозрение, что и ты замешан в этом.
– Меня не интересует ваш мятеж.
– Ты связан с обеими сторонами, Рейн, а когда я хотела рассказать тебе, мы уже отплыли из Англии.
– Кто остальные?
– Пратер, Рэтгуд, Уинтерс и кто-то еще, кого я не смогла узнать. Он очень высокий.
– И что ты намерена делать?
– Остановить их.
– Зачем? Пусть берут золото. Англия обанкротится, и вы быстрее закончите войну.
– Это деньги для солдат, для их жен и детей. Я не отниму еду у младенцев и не хочу, чтобы семьи оказались в работном доме из-за того, что мой дядя слишком жаден.
Рейн смотрел в окно, не желая встречаться с ней взглядом.
– Я все расскажу Нику вместо тебя.
– Нет, они выйдут в море раньше чем через две недели. Это моя работа.
– Уже нет.
Ее спина выпрямилась.
– Я солдат, Рейн, я в армии и не стану уклоняться от своих обязанностей. Поэтому или ты передумаешь, или…
Он бросил на нее короткий пронизывающий взгляд.
– Или?
– Или я отправляюсь домой.
– Ты дома.
– Нет. Не дома.
– Тогда я советую привыкать. Ты не вернешься в Англию. – Рейн повернул голову. Его глаза были холодными, как зимнее море. – Никогда.
– Что ты сказал?
– Твоя жизнь в качестве Опекуна закончилась. Я твой муж, и мы будем жить на моей плантации на Мадагаскаре. С этого момента революция должна обходиться без твоего участия.
– Ты принял решение, не посоветовавшись со мной?
– Ради твоего же блага!
– Дерьмо собачье! – огрызнулась Микаэла. – Ты это делаешь ради себя! Когда мой дядя пинал меня, как надоедливую собаку, я держалась за революцию, и мысль, что я помогаю американцам завоевать свободу, поддерживала меня. Когда я вышла за тебя замуж, то не отказалась от этого. Когда я говорила, что люблю тебя, это не означало, что я перестала быть собой. Я не могу отказаться от своего долга. Я… мы неразделимы.
– Тебе это не принесет пользы.
– Неправда.
– Я позабочусь об этом.
Охнув, Микаэла попятилась. Неужели он предаст ее?
– Меня арестуют и казнят.
– Тогда оставайся там, где я сказал. Микаэла пришла в ярость.
– Не шантажируйте меня, Рейн Монтгомери! – звенящим от ярости голосом сказала она.
– Ты не оставляешь мне выбора, женщина. Тебя ищут! Моему ребенку будет грозить опасность.
Ее лицо исказилось от ужаса, когда она вспомнила разговоры, которые Рейн вел сегодня утром и несколько дней назад.
– Поэтому были те ночи? Ты просто хотел остановить меня? Да? Я думала, наш ребенок будет плодом любви, а не оружием.
– Я люблю тебя. И наш ребенок будет плодом любви.
– Мне больно от мысли, что нам придется расстаться хотя бы на секунду, но я приняла твою сторону. Когда ты признавался Рэну с Авророй, я была рядом. Я поняла твою потребность найти ублюдка, которого ты называешь отцом. И если ты захочешь его убить, я не перестану любить тебя.
– Пойми, раз Кристиан раскрыт, это стало еще опаснее. Ты не думаешь, что с ним работали несколько человек?
– Чендлер не представляет для меня угрозы.
– Тебя могут застрелить, едва ты ступишь на английскую землю.
– Тогда защити меня.
– Нет, я собираюсь в Марокко.
– Когда?
– С утренним приливом.
– Значит, если бы Темпл не прибыл, ты все равно уплыл бы без меня?
– Да, в твоем присутствии нет необходимости.
– Я твоя жена! Где же еще я должна быть?
– Здесь. В безопасности.
– Ты до сих пор не понимаешь, да? Точно так же, как тебе нужно найти отца, мне нужно закончить с этим. – Она встряхнула письмом. – Это мой Долг!
– Твой долг – это я.
– А твой, Рейн? Ты сам? Твои желания, стремления?
– Ты не покинешь остров, – медленно произнес он.
– Я должна.
– Никто здесь не посмеет бросить мне вызов, если я прикажу тебя не выпускать.
– Думаю, ты переоцениваешь свое влияние, Рейн.
– Если ты покинешь остров, ценой этому будет наш брак. Выбор за тобой.
Неужели он с такой легкостью отбросит все, что было между ними?
– Ты или восстание? Это нечестно, Рейн. Что бы сказал ты, если бы я поставила такое же условие тебе? Твой родной отец – или я?
– Твое восстание обойдется и без тебя.
– А ты без меня выживешь? – срывающимся голосом прошептала Микаэла. – Слава Богу, что во мне нет твоего ребенка, потому что он может получить твое имя, а сегодня ты не заслуживаешь быть его отцом!
Рейн шагнул к ней, но она увернулась и выскочила из комнаты. Сердце у нее разрывалось. Она жила в придуманном мире. Рейн не мог любить ее, иначе бы не отказался так легко от всего, что они пережили вместе, не предъявил бы ей ультиматум, чтобы настоять на своем. Если она подчинится, то предаст свои убеждения и никогда не обретет покоя. Даже с ним.
Она вернется к Николасу, чтобы все ему рассказать.
Если, черт побери, сможет преодолеть разделяющее их расстояние.
Рейн опустился на стул, уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. Что он наделал? Простит ли она его?
Он любил ее. Она его жена, черт возьми, и его обязанность защищать ее даже от самой себя. Мысль о том, что она снова окажется в гуще схватки, будет пробираться по улицам, возможно, столкнется с дядей или Уинтерсом, заставляла Рейна трястись от страха. Она умрет, если вернется в Англию. Если подозрения верны и Чендлер знал, что в церкви была Микаэла, он мог заключить сделку с другой стороной, и ее убьют при первой же возможности. Он не мог взять ее с собой, ему нужно увидеться с отцом, покончить со всем этим и начать новую жизнь вместе с Микаэлой.