В фойе Королевского театра внезапно наступила тишина, все головы повернулись в одну сторону.
– О Боже, – прошептала Микаэла. – Довольно необычное ощущение.
– Только не для меня.
– Наверное, тяжело, когда все шепчутся и показывают на тебя пальцем?
– Дело привычки, – пожал плечами Рейн.
– Ну, я-то глазела на тебя потому, что ты чертовски красив. – Он покраснел, и она засмеялась. – А ты смотрел на меня с выражением: «Хорошо бы она выглядела не такой неприступной».
– Именно так.
– Все повторяется.
Рейн попытался сдержать улыбку и не смог. Его жена была самой красивой женщиной в зале, все мужчины смотрят на нее, а она этого не замечала. Рейн увидел, как в противоположном конце фойе Шеппард толкнул локтем Хейворда, тот Берджеса, а Берджес – того, кто стоял рядом, за что получил от жены шлепок веером.
– Приготовься. Сюда идет лорд Хейворд и ведет с собой половину парламента.
– Мне он нравится. Очень милый человек. Маленький, толстенький, напоминает поднимающееся тесто.
Рейн захохотал, а она улыбнулась лорду Хейворду, толкнув мужа локтем, чтобы он пришел в себя.
– Значит, вы отправились ее искать?
– Конечно.
– Я в этом не сомневался, – сказал Шеппард.
– Неужели, милорд? – выразила удивление Микаэла.
– Да. Он просто сходил с ума от желания найти вас. Кстати, вы сказали, он вас разыскал?
– Я ничего не говорила.
Шеппард покраснел, а жена ущипнула его.
– Да, понимаю. А генерал…
– Не поехал на встречу для передачи выкупа, – быстро ответил Рейн. – Это сделал я. Потом выследил их и освободил ее. Я бы все отдал, только бы она была в безопасности.
Леди Хейворд и Шеппард вздохнули.
– Можно нам взглянуть на него? На перстень. Говорят, он великолепен.
Микаэла с улыбкой подняла руку. Дамы вздыхали, ахали, и она подавила желание отдернуть руку. Перстень был интимным, две сплетенные золотые ленты, одна с редкими бледно-голубыми бриллиантами, другая с изумрудами, а от выгравированной надписи у Микаэлы замирало сердце: «Моя свобода в любви к тебе».
– Эй, вы двое. Разве вы не видите, что мы еще здесь?
– Меня это не волнует, – усмехнулся Рейн. Микаэла дернула его за руку и покраснела. Все засмеялись.
– Надеюсь, ты не собираешься опять заснуть у меня на плече? – спросил Рейн, когда они заняли места в отдельной ложе.
– Нет, я хорошо отдохнула. Только немного проголодалась.
– После такого обеда? Заиграл оркестр.
– Да, но… – Микаэла наклонилась и обхватила ладонями его лицо.
Мелодия, поднявшись до высокого крещендо, смолкла, и тут раздался крик Рейна:
– Что?!
Все головы повернулись к ним, а он подхватил жену на руки и поцеловал, вложив в поцелуй любовь, заполнявшую его сердце. Поначалу ему захотелось возвестить о своем счастье всему свету, но потом он решил хранить новость в секрете. Это их тайна. Он снова и снова целовал Микаэлу. Глаза у него горели.
Адам Уитфилд в соседней ложе медленно аплодировал.
– Отличное представление, Рейн! Черт возьми, мне нужна жена.
Отказавшись от приглашений на поздний ужин, они побежали к карете.
– Наверное, было жестоко сообщать тебе эту новость на публике?
– Нисколько. – Он продолжал улыбаться той же глуповатой улыбкой. – Господи, до чего же я люблю тебя!
– Знаю.
– Как ты себя чувствуешь? – Устроившись рядом с ней, Рейн внимательно оглядел жену.
– Не стоит меня баловать.
Он постучал в крышу, затем прижал Микаэлу к себе, укрыл ей ноги пледом.
– Думаешь, он уже знает?
– После того, как выгнал Эрджила? – усмехнулся Рейн. – Мы опозорили его, рассказав, что он даже не пытался заплатить выкуп, но ходатайствовал о твоем наследстве. Никто, с кем мне пришлось говорить, ничего об этом не слышал, а деньги, любовь моя, пропали.
– Это были деньги моей матери. Похоже, тот, кто помог ему, человек более могущественный, чем мы думали.
Таунсенд соскочил с коня и, взбежав по ступенькам театра, окинул взглядом толпу, потом остановил лорда Шеппарда и небрежно поклонился.
– Монтгомери – вы видели их? Леди Шеппард нахмурилась:
– Они ушли, едва опустился занавес. В обнимку. Как трогательно смотреть…
– Давно? – перебил ее сержант.
– С полчаса назад, да, дорогой? – Она посмотрела на мужа. Шеппард кивнул, лицо его приняло озабоченное выражение.
– Что-то случилось?
– Боюсь, да, милорд. С ними была охрана?
– Нет.
Расти с поклоном удалился, вскочил на коня и уехал. Если бы он не стоял у таверны Мэйбл и не видел карету с вооруженной охраной, у него не возникло бы подозрений. Теперь он боялся, что не успеет догнать их.
Когда безмятежную тишину нарушили ружейные выстрелы, Рейн приказал жене лечь на пол, выхватил пистолеты и выглянул в окно. В темноте сверкнули новые вспышки. Кучер с лакеем упали, передок кареты ткнулся в землю, и Рейна швырнуло на сиденье.
– Они застрелили лошадей, – сказал он.
Где же его охрана? Они должны были слышать выстрелы. Значит, он в ловушке, и ему придется иметь дело с превосходящим по численности противником. Рейн пришел в бешенство.
– Оставайся здесь.
Ударом ноги он распахнул дверцу, выстрелом уложил приближающегося солдата и мгновенно сообразил, кто все это устроил. Микаэла подала ему другой пистолет, но тут открылась вторая дверца.
Рейн замер и поднял руки.
– Не стреляйте!
Нельзя рисковать, пока в карете находилась Микаэла. Он вышел и повернулся к жене, которая смотрела куда-то мимо него. В ее взгляде не было страха, одна ярость. Рейн оглянулся и увидел Дентона и Уинтерса, которые в окружении нескольких солдат выходили из-за деревьев, и сразу понял, что его охрана мертва или арестована.
Микаэла тоже вышла из кареты.
– И ты думаешь, что это сойдет тебе с рук? – спросила она.
– Конечно, – улыбнулся Дентон.
– Ты не имеешь права!
– Имею, ты сама знаешь. – Он шагнул вперед, но она лишь презрительно взглянула на него. – Ты обманывала нас. Я вижу перед собой не ту неуклюжую девчонку, которая прислуживала в моем доме.
– Это мой дом! Этим людям известно, что ты украл его у меня? Что у тебя нет ни гроша?
– Теперь есть. – Голос у него стал жестоким и гадким. – Тебе ведь об этом известно?.
Дентон взмахнул пистолетом. Солдаты тут же окружили их, к голове Рейна приставили дула четырех мушкетов. Выражение его лица не изменилось, но в глазах бушевала такая ярость, что Микаэла боялась, как бы он не выплеснул ее на солдат и не поплатился жизнью.
Дентон схватил племянницу за руку, оторвал от мужа.
– Уберите руки, Дентон!
– Ваш брак недействителен. Церковного обряда не было. Я ее опекун, я определяю, за кого ей выходить замуж, и уж, конечно, не за такого ублюдка. – Он поднял пистолет, но Микаэла рванулась, мешая ему прицелиться.
Рейн, сжав кулаки, шагнул вперед.
– Отпустите мою жену – немедленно! – прорычал он.
– Она пойдет туда, где ей место. В мой дом.
– К вашим кулакам?
– Как ты смеешь!
– Я могу рассказать и кое-что еще, помимо тех оскорблений, которые вы нанесли моей жене. Три года вы избивали ее, крали ее деньги.
– Оскорбительные слова, Монтгомери. – Встав между ними, Уинтерс приставил острие шпаги к его груди.
– Ты заслуживаешь смерти за то, что с ней сделал. Майор взглянул на Микаэлу.
– Рассказывала сказки, дорогая?
– Рейн, не надо! – Она чувствовала исходящую от него энергию, почти видела, как темнеет его кожа и трепещет одежда.
Схватив рукой клинок, он вырвал у майора шпагу. Микаэла вскрикнула, а тот уставился на пальцы Рейна, где не было крови. Раздались щелчки взводимых курков.
– Не стреляйте, – со злобной усмешкой приказал Уинтерс.
Подбросив шпагу, Рейн перехватил ее за рукоять.
– Дайте ему другую, – кивнул он солдату.
– Не стоит делать этого ради меня, Рейн. Он не имеет никакой власти над нами.