— Ты была великолепна! — шепчу я на ухо Энн.
— Нет, — возражает она, краснея. — Это было ужасно.
И тем не менее на ее лице осторожно возникает застенчивая улыбка.
Мисс Мак-Клити встает и обращается к нам:
— Спасибо, мисс Брэдшоу. Это было милое начало нашего дня.
Милое начало? Просто чудесно. То есть даже замечательно. Мисс Мак-Клити, тут же решаю я, начисто лишена чувств. Мне пришлось поставить ей две дурные отметки за поведение в моей невидимой книге счетов.
А мисс Мак-Клити продолжает:
— Я с нетерпением жду, когда познакомлюсь с каждой из вас, и надеюсь быть вам полезной. Возможно, я покажусь вам взыскательной учительницей. Но я ожидаю от вас постоянного усердия. Однако я думаю, вы увидите, что я вполне справедлива. Если вы будете стараться, вы будете вознаграждены. Если нет — то придется смириться с последствиями.
Миссис Найтуинг сияет. Она нашла родственную душу, человека, который избегает всех человеческих радостей.
— Спасибо, мисс Мак-Клити, — говорит она.
Но она при этом сидит, что значит: мы наконец-то получаем благословение приступить к еде. Ах, великолепно!.. Теперь примемся за бекон. Я перекладываю на свою тарелку два толстых ломтя. Они просто божественны.
— Похоже, дамочка из веселеньких, — с хитрым видом шепчет мне Фелисити.
Остальные девушки хихикают, не разжимая губ. Только Фелисити может позволить себе так открыто говорить дерзости. Если бы подобное замечание сделала я, его встретили бы гробовым молчанием.
— У нее необычный акцент, — замечает Сесили. — Иностранный.
— Да, мне он тоже не кажется похожим на уэльский, — соглашается Марта. — Скорее шотландский, я бы сказала.
Элизабет Пул опускает два куска сахара в чашку с отвратительным чаем и изящно помешивает ложечкой. У нее на руке — тонкий браслет из золотого плюща, без сомнения подаренный ей дедушкой, который, по слухам, богаче самой королевы.
— Полагаю, она может оказаться ирландкой, — говорит она своим напряженным, высоким голосом. — Надеюсь только, что она не католичка.
Я решаю не тратить усилия и не напоминать ей, что наша экономка Бригид — ирландка и католичка. Для людей вроде Элизабет ирландцы хороши, когда они на своем месте. И это место — где-нибудь под лестницей, в помещениях для прислуги.
— Я искренне надеюсь, что она окажется получше, чем мисс Мур, — бросает Сесили, откусывая от намазанного джемом тоста.
При упоминании имени мисс Мур Фелисити и Энн затихают и опускают глаза. Они, конечно же, не забыли, что нашу предыдущую учительницу уволили из-за нас, — выгнали женщину, которая отвела нас в пещеру в лесу за школой Спенс и показала примитивные настенные росписи, изображающие богинь. Мисс Мур рассказала, что мой амулет связан с Орденом. Мисс Мур стала моей подругой, и я скучаю по ней.
Сесили морщит хорошенький носик.
— Все эти ее истории насчет женщин-магов… как там они назывались?
— Орден, — тихо произносит Энн.
— Ах да. Орден. Надо же! Женщины, которые умели творить иллюзии и изменять мир!
Эти слова вызывают смех у Элизабет и Марты, что привлекает внимание наших наставниц.
— По мне, так это совершеннейшая чепуха, — понизив голос, сообщает Сесили.
— Но это ведь просто миф. Мисс Мур именно так и говорила, — я стараюсь не встречаться взглядом с Фелисити или Энн.
— Вот именно. Но зачем она нам рассказывала все эти глупости о каких-то там волшебницах? Ей ведь следовало учить нас рисовать хорошенькие картинки, а не таскать в сырые пещеры, чтобы мы там рассматривали примитивные царапины, изображающие каких-то древних ведьм. Чудо просто, что мы не простудились насмерть!
— Тебе совсем не обязательно говорить об этом с таким страдальческим видом, — злым голосом произносит Фелисити.
— Но это же правда! В конце концов, она просто получила то, что заслужила. Миссис Найтуинг была совершенно права, уволив ее. А ты была точно так же права, Фелисити, возложив вину на того, кто и был виноват, — на мисс Мур. Если бы не она, то, может быть, наша дорогая Пиппа…
Сесили умолкла, не договорив.
— Может быть — что? — ледяным тоном спрашиваю я.
— Мне не следует об этом говорить, — с сомнением произносит Сесили. Она похожа сейчас на кошку, которая держит в зубах мышонка.
— Пиппу убила эпилепсия, — говорит Фелисити, комкая салфетку. — Она болела…