«Да, — говорит прямо у меня в голове мисс Мур, — ты еще очень многого не знаешь».
Все это будто растягивает меня. Я чувствую, как мое тело расширяется во все стороны, пока я не становлюсь частью всего того, что вижу. Я лист, потом бабочка, потом река, шлифующая камни на берегу… Я становлюсь пустым животом поденщицы, смутным разочарованием банкира в его детях, желанием девушки повеселиться… Мне хочется плакать и смеяться одновременно. Это слишком, все это уж слишком…
Перед глазами появляется замерзшая пустыня. Мы парим над остроконечными горами, под бешено бурлящим небом. Внизу завывает в пустоте армия духов, там тысячи сильных злобных существ… Я ощущаю их внутри себя. Страх. Ярость. Ненависть. Я — огонь. Я — монстр, разрушающий все. У меня нет желания прекратить жестокую схватку. Именно схватка поддерживает во мне жизнь.
Я чувствую, как руки мисс Мур крепче сжимаются вокруг меня. Она не будет отвергнута во второй раз. Я уже не осознаю ничего, кроме нашей схватки. Только одна из нас может подняться из колодца. Как будто прочитав мои мысли, мисс Мур сильнее наседает на меня. Она желает победить, желает этого всем своим сердцем.
Но я тоже хочу победить.
«Ты должна думать только о пути, который хочешь избрать, только о том, как связать магию».
Я должна думать о том, как обуздать магическую силу, но это очень трудно в пылу схватки. Я вижу перед собой только мисс Мур — мою учительницу, мою подругу, моего врага. И внезапно я понимаю, что должна сделать, как покончить со всем этим.
Изо всех сил я отталкиваю от себя мисс Мур, и она летит спиной вперед. Она знает, что у меня на уме, что я намерена сделать. Она рвется ко мне, но на этот раз я опережаю ее. Я всплываю и переваливаюсь через край колодца, скользкая и блестящая, как новорожденное дитя. Я протягиваю ладони над поверхностью воды и произношу слова, которые, как я надеюсь, восстановят равновесие:
— Я налагаю печать на эту силу. Пусть вернется равновесие сфер, и пусть никто больше не потревожит их величие. Я связываю магию именем всех тех, кто однажды разделит эту силу. Потому что я есть Храм; магия живет во мне.
Вдруг вспыхивает ослепительный белый свет. Меня как будто раздавило его мощью. Это и есть сама магия. Связующие чары проносятся сквозь меня, как по родной для них тропинке. И магия проливается сквозь меня, как вода. А потом все затихает. Я, задыхаясь, падаю на колени.
А пещеры уже сияют красками. Фрески становятся все ярче и ярче. Розовые бутоны распускаются, огромные статуи как будто оживают.
— Что стало с мисс Мур? — спрашивает Энн.
— Я сделала то, о чем она просила, — избавила ее от жалкого существования и отправила в такое место, где она больше не сможет никому причинить вреда.
— Значит, все кончено?
Это голос Пиппы.
Энн судорожно вздыхает, когда Пиппа выходит из-за большого камня. Поскольку магия больше не бродит где попало, ложный свет начал рассеиваться. На голове Пиппы снова красуется венок из свежих цветов, вот только перед нами уже не та Пиппа, которую мы знали и любили. Существо, стоящее перед нами, меняется. Зубы становятся острее, кожа тоньше, сквозь нее видны голубые дорожки вен. А глаза… Они превратились в мутно-белые шарики с черными точками зрачков.
— Почему вы так на меня смотрите? — испуганно спрашивает Пиппа.
Ни одна из нас не отвечает.
— Все кончено, но я все равно здесь, — говорит Пиппа.
Она улыбается, и мы холодеем от ее улыбки.
— Пора покинуть нас, Пиппа, — мягко говорю я. — Пора уходить.
— Нет! — завывает она, как раненый зверь, и я чувствую, как разрывается мое сердце. — Пожалуйста, я не хочу уходить! Не сейчас! Пожалуйста, не бросайте меня! Прошу! Фелисити!
Фелисити плачет.
— Мне очень жаль, Пиппа…
— Ты обещала, что никогда меня не бросишь! Ты обещала! — Пиппа ладонью смахивает со щек слезы. — Ну, вы об этом еще пожалеете.
— Пиппа! — вскрикивает Фелисити, но поздно.
Пиппа уходит, спеша в то единственное место, где может найти убежище. Когда-нибудь мы с ней еще встретимся, но не как подруги, а как враги.
— Я не могу использовать магию, чтобы удержать ее здесь. Вы ведь понимаете?
Фелисити не смотрит на меня.
— Я устала от этого места. Я хочу домой.
Она решительно шагает вниз по склону и вскоре исчезает в разноцветных клубах дыма благовоний. Энн осторожно берет меня под руку. Это ее способ сказать, что она меня прощает, и я благодарна ей за это. Я могу только надеяться, что со временем и Фелисити простит меня.
— Смотри, леди Надежда! — окликает меня Аша.