– Я думаю, что это был заказ. С исполнителем рассчитались не деньгами, но это был заказ.
– Даже если так – стиль исполнения говорит о многом. Не каждый наемник приходит с открытым лицом и оставляет как есть записывающие устройства. Он не собирается искать людей, которым он будет нужен. Они сами будут искать его. И когда найдут – ты будешь знать, кто готов пойти против тебя.
– А ты поспешил сюда, чтобы засвидетельствовать, что ты на моей стороне?
Александр Кордо встал.
– Я не хочу гибели дома Рива. Думаю, в этом мы согласны.
Дик настоял на том, чтобы купить подержанную одежду, оборудование и все остальное – новое, сказал он, слишком бросается в глаза. Но к выбору подошел придирчиво, тщательно осматривая и термокостюм, и плащ, и обувь, и рюкзак, и спальник.
– Ты так веришь этому полицейскому? – спросила Рокс.
– Если нас возьмут с его картами, – Дик подогнал застежки ботинок, чтобы голенище плотно охватывало ногу, – то быстро выйдут на него. Нет, в нем я уверен. Другое беспокоит.
Он потрепал Динго за ушами. Кос заворчал – ему не хотелось оставаться. Он успел привыкнуть к четверке Аквиласов, но это было совсем не то, что Рэй. Морлок тоже был недоволен – ему не нравилось снова, пусть даже номинально, делаться рабом. Если бы роль «хозяина» досталась Дику – он бы стерпел это куда легче, но «хозяином» был Габо Пуля – по той же причине, по которой Динго оставался в Салиме. Юноша, кос и морлок -
троица, которую успели узнать и будут искать. Он бы и Рэем не рисковал – но люди, к которым он собрался, Рэя знали, а его и Пулю – нет.
Дик снял подогнанные ботинки и забрался с ногами на постель.
– Я не знаю людей, – сказал он. – Я знаю несколько человек, но не знаю людей.
– Да, – Рокс прекрасно понимала, о чем он.
Он жадно, запоем читал все эти дни. Он набил патронник всеми данными об истории дома Рива, что нашлись в библиотеке Кордо. Все о совсем недавней и нынешней политике. По мнению Рокс, чтения ему хватило бы не десять лет вперед – но чем больше он читал, тем больше раздражался, не находя того, самого главного – как ему казалось – что стало бы ключом к пониманию людей Рива. И Рокс сомневалась, что сможет найти. Слишком он был другим.
Она вспомнила просторную пещеру, освещенную только рабочими налобными фонариками, наполненную высокими голосами гемов, сливающимися в странном ритме, звон бубенчиков, сделанных из… черт знает из чего – банки, жестянки, проволока… И вдохновенное лицо юноши. Совсем, совсем другое лицо. Она тоже пыталась найти источник этого вдохновения – и, как ей казалось, столь же бесплодно.
– Дик, а почему ты никогда не рассказываешь мне то, что рассказываешь гемам?
Он удивился и смутился.
– Ну, вы… ты же образованная, Рокс. У тебя есть Библия, я знаю. А у них нет. Ты что, думаешь – я рассказываю что-то особенное? Нет, я просто пересказываю Евангелие и объясняю, что непонятно.
– Ну, хорошо. Пусть это пересказ, – Рокс села с ним рядом. – Но ведь я это читала, Дик. И нашла больше вопросов, чем ответов. Ты объясняешь им, что непонятно – а мне?
Дик распрямился с заметным усилием.
– Рокс, мои объяснения… они не всем подойдут. Гемам ведь очень немного нужно – право на имя, любовь, достоинство… Я не готов говорить людям, Рокс. Не готов, вот и все. Когда вернусь, может быть.
– А если нет?
– А если нет – поговори с Марией. Вы должны научиться обходиться без меня, даже в этом. Все время держать в голове, что вам придется обходиться без меня – может быть, с завтрашнего дня. Я не брошу вас, пока я жив, вот только… это состояние нестабильно. А главное – если у тебя получится лега… легализовать Салим, я должен буду держаться совсем в стороне. Чтобы вас никто ни в чем не мог обвинить.
Она кивнула. Действительно, легализация Салима, предложенная ею, потребует этого шага. А это значит – по возвращении видеть Дика еще реже. Если он вернется.
Законы Вавилона – а Рива в этой части блюли общий закон – не знали понятия «свободный гем». Гем должен принадлежать частному лицу, организации или государственной структуре. Таким образом, Салим мог легализоваться только в качестве общественной организации, являющейся собственноком гемов. Эту схему реализовали неоднократно – хотя и не в доме Рива – но Рокс могла опираться на прецеденты: были приюты, на общие деньги перекупавшие гемов, чтобы спасти их от жестокого обращения. Среди легально выкупленных легче спрятать и беглых.
Дик согласился с этим, хотя мысль о том, что Салим будет владеть людьми, его коробила. Но он согласился с резонами Рокс. Пока закон нельзя ни изменить, ни нарушить без большого ущерба для многих – черт с ним, будем ему следовать.
Не от этой ли необходимости бежал он сейчас?
– Завтра рано выходить, – Дик посмотрел на спящего Пулю. – Давай отдыхать.
– Давай, – согласилась она.
– Что? В самом деле спать будете? – Пуля, не открывая глаз, изобразил выражение крайнего восторга. – Счастье-то какое!
– Э-э-э… извините, – Дик смутился и выразительно посмотрел на Рокс. Та кивнула:
– Не провожай.
– Это же твой дом, не мой, – юноша улыбнулся.
Рокс дошла до посадочной платформы и вызвала вагонетку. Уезжать не хотелось. В Салиме было хорошо – и было ощущение какой-то тайны, которая вот-вот приоткроется ей… Она бы заночевала здесь и сегодня – но нужно появиться домой. Нужно: задержка будет слишком долгой…
Вагонетка сообщила о своем прибытии отдаленным гулом и отсветами фары. И почти одновременно раздалось шлепанье босых ног.
– Рокс!
Она узнала походку Дика раньше, чем услышала оклик. Юноша выскочил из постели как есть, в трусах – словно Архимед из ванной – и помчался за ней что есть духу.
– Уф. Хорошо, что успел. Рокс…
Вагонетка подкатилась и замерла.
– Да?
– Ты была права. Только… не тебе одной. Я хочу сказать всем людям Картаго… немодифицированным людям, я имею в виду. Я… надиктую это на процессор, так будет лучше, чем писать, потому что я не очень хорошо пишу. А ты сама поправишь, что надо – так хорошо? Я читал, ты здорово пишешь. Как тебе?
– Это… – Рокс покосилась на вагонетку. – Очень удачная идея, ты молодец. Сколько тебе времени нужно, чтобы подготовить сообщение?
Он только теперь сообразил, насколько раздет. Потер пальцем крыло носа, потом запустил руку в свою щетину.
– Если можно… сейчас, Рокс. Пока оно не ушло. Это недолго, да я и не смогу говорить дольше десяти минут. Пожалуйста.
– Ну ладно, – Рокс проверила мнемопатрон. Памяти в нем было еще море – Дику хватило бы на двухчасовое шоу с фейерверками, а не только на десятиминутную речь. – Прямо здесь?
– Э-э… в часовне. И… – он покраснел. – Я все-таки лучше штаны надену.
Глава 5
Космопорт Лагаш
«Как это со мной случилось?» – есть ли на свете подонок, который не задавался этим вопросом? Если и есть, подумал Эш Монтег, то это должен быть совсем конченый подонок.
Сначала ты живешь жизнью наемника, врача в отряде «диких гусей». Потом ты привязываешься к командиру и остаешься с ним после того, как отряд гибнет, а сам командир превращается в ходячую головешку. Ты возишься с этой головешкой, возвращая ее к жизни, помогаешь ей адаптироваться в новом теле – и вдруг с удивлением обнаруживаешь, что от прежнего командира – того самого, который в одиночку пробрался в Зиккурат, чтобы прикончить Дормкирка, который спас останки Бона – немного осталось. Оно есть, оно прорывается наружу иногда, но приходится делать над собой усилие, чтобы поверить, что вот это настоящее, а прочее – наносное.
Он ведь не был жестоким. Никогда не был. Конечно, память зрелого мужчины и тело подростка – это неизбежные «химерные конструкции» психики, ощущение нереальности пережитого опыта и, наоборот, реальности того, что переживалось телом во время созревания, как следствие конфликт, в ходе которого реальная личность берет верх над химерной… или начинается расщепление… Но не может же оно начаться десять лет спустя?