– Здравствуйте, господа, – сказала она. – Садитесь. Харнама сегодня ушел от нас, и мы проводим его. Габо, я хочу слышать музыку.
На сцене появился дуэт музыкантов – гитарист и певица с мультивоксами. Песня, которую они запели, была спокойной, но таила в себе какую-то внутреннюю энергию, как выключенный флорд. Языка ее Элал не понимал, но, судя по тому, как строго певица взмахивала рукавами, как ее игра была очищена от малейшего намека на игривость – это была не любовная песня.
Официантки начали разносить блюда. Элал ел мало и много наблюдал, стараясь запоминать лица и имена. Увы, о покойнике сегодня говорилось больше, чем о всех живых вместе взятых, но и по этим репликам Элал составил себе какое-то представление о взаимоотношениях в банде. Главным же образом он старался наблюдать за Гор. Он знал, что она недолго пробудет здесь – она терпеть не могла пьяных оргий, но требовать от своих людей поста и воздержания тоже не собиралась, поэтому покидала такого рода мероприятия довольно рано. Элал извертелся весь, стараясь выдумать удобный предлог, чтобы попасть ей на глаза – но как оказалось, предлога не надо.
– Нас было сорок четыре, когда мы шли на дело, – сказала Нешер, поднявшись для короткого слова по умершему. – Харнама погиб, и мне жаль его, потому что он был хорошим бангером. Но сейчас я вижу, что нас опять сорок четыре. Ты, мальчик, – ее накрашенный ноготь, как показалось Элалу, протянулся через весь зал и уколол его в грудь. – Встань и отвечай, откуда ты.
– Я… – Элал облизнул губы, потом рывком поклонился, потом снова выпрямился. – Я всегда уважал Итивакай. Вы «все за одного»… я Элал из Сурков. Я всегда хотел быть с вами…
– Чтобы попасть в Итивакай, мало хотеть, телок, – улыбнулась женщина. – Нужно кое-что мочь. Кто знает, что такое Сурки?
– Шпана, – отозвался один из бригадиров, сидящих подле сцены.
– Они ходят подо мной, – второго бригадира Элал, естественно, знал, его звали Ахав, и на его поддержку юноша тоже рассчитывал, потому что посылал и ему подарки. – Их капитан – Данг Йинг Сионг, госпожа помнит его отца. Недавно они вышибли сопляков Яно из глайдер-порта…
– Ах, да, – кивнула Нешер, хотя наверняка прекрасно все помнила; поманила юношу пальцем, и сердце Элала забилось аж в горле. – Ты там дрался?
– Вот! – Элал торопливо закатал рукав и показал ей длинный порез чуть ли не через весь бицепс. – Это я там получил!
– А если бы тебя ранили в бедро, ты бы штаны снял? – усмехнулась бандитка. – Кто тебя выучил так суетиться, сладенький?
Элал вспыхнул. Обращение «сладенький» было в ходу для пассивных партнеров. Бандюки заржали.
– Ладно, я пошутила, – Нешер прикрыла глаза, словно бы что-то вспоминая. – Так значит, ты хочешь быть мне полезным…
– Элал, – подсказал юноша. – Да, сеу Гор, очень хочу.
– Вроде бы с вами, а вроде бы не с вами бегает мальчишка по прозвищу Флорд, – Нешер снова села. – Приведи его сюда.
Небрежным жестом она дала понять, что разговор окончен. Элал почувствовал, как сердце, от радости впрыгнувшее в глотку, теперь душит его.
– Сеу Нешер, – прохрипел он. – Сеу Нешер, Флорд… он… не нужен вам. Он малахольный. Блаженный.
– Ты хочешь быть мне полезным или нет? – цветок ее губ на миг стал похож на рваную рану и Элал понял что сделал глупость, осмелившись возражать. – Я разве спрашивала твоего мнения о Флорде, телок? Просто найди его и приведи сюда, это все, чего я хочу. Все, ступай, больше ты здесь не нужен.
Элал прошатался к выходу, как человек, раненый в спину. Слезы жгли ему глаза, и, опустившись на скамейку в скверике, он дал им волю.
– Я убью тебя, Йонои! – он ударил себя в грудь. – Убью, сволочь!
На обратном пути он сбросил с постамента бога, которому помазал губы своей кровью и бросился наутек, пока не выскочил из храма жрец.
Глава 2
Кровь и песок
Он пришел из яростного, короткого, взрывного дождя – как будто вырос на пороге черным цветком. Монтег, открыв дверь с пульта во дворе, даже вздрогнул.
– Как ты садился в такую погоду?
Моро откинул с лица капюшон и огляделся, словно впервые заметил посеревшую песчаную равнину, оправленную в горы и придавленную низкими облаками, в которых плясали разряды. Дождь мгновенно промочил его волосы насквозь, струйками потек по щекам, а он поймал языком каплю, скатившуюся по верхней губе, и засмеялся.
– Конечно же вслепую, Эш. По приборам. Что за вопросы?
– Ты не мог оставаться на орбите, дожидаясь лучшей видимости?
– Не хотел.
Они вошли в дом, и слуги сняли с господина мокрый плащ и защитный костюм, поднесли согретого вина, принялись готовить обед в неурочный час.
– Как все прошло? – спросил Эш, когда они с Моро остались одни за столом.
– А как ты думаешь? – Моро пожал плечами. Эш, как его деловой партнер, имел право знать, куда и зачем он летал. Но не имел права знать (хотя наверняка догадывался), что это не частная инициатива Моро.
– Все прошло настолько хорошо, насколько хорошо может пройти одиночный полет в обход имперских патрулей и переговоры с редкостным мерзавцем по исключительно мерзостному вопросу. Мерзавец заинтересован. Короче, все прошло – лучше не бывает. А как дела здесь?
– Приступы у мальчика стали реже, если верить его медицинской карте. Шнайдер вернулся с победой, объявил наш собственный Эбер и элиминацию гемов.
– Вот как? – вся расслабленность с Моро мгновенно сошла. – Все-таки решился?
– Ему некуда деваться. Ты же читал новости.
– Читал. – Моро выпил еще вина. – Ну, не тяни. О чем ты хочешь промолчать, зная, что это бесполезно, раз я завтра появлюсь в городе?
Эш разжал руки, стиснутые «замком» и как можно безразличнее сказал:
– Среди этологов маленький переполох. Призрак твоего капитана выбрался из канализации и не дает покоя гемам.
– Кстати, мне жалоба поступила, – самым безмятежным тоном произнес Исия Дамон, угощая Райана-Ричарда сигаретой. Выдержал паузу и, естественно, не дождался вопроса «Какая?». – Жалоба на осквернение алтаря. Твоего алтаря. Кто-то регулярно тащит оттуда голографию. А недавно совсем распоясались: сварили из двух металлопластовых планок крест и приварили к стене над алтарем. Кто бы это мог быть, сеу Йонои?
Парень пожал плечами.
– Алтарь мой. Что хочу, то и делаю, нэ?
– Никак нет. Я специально проверил: за осквернение алтаря полагается штраф в эквиваленте сотни дрейков. И знаешь, никаких исключений для духов и богов закон не делает. Ты хотя бы в руках такую сумму держал?
– Я наследник всего экипажа «Паломника». Дайте мне добраться до имперского банка – и я заплачу.
Исия протянул руку через столик и поддел его пальцем за ворот.
– Я тебе говорил: держи голову ниже? – прошипел он. – Тебе не терпится умереть? Этологи ищут тебя, недоумок. Ты что думал, гемы способны хранить тайну?
Парень медленно взял Исию за руку и высвободил свой воротник.
– Я знал, что гемы не смогут хранить тайну, – сказал он. – И я знал, что меня ищут.
– И тебя это совсем не гребет?
Пацан улыбнулся и молча пожал плечами.
– Выскажусь еще яснее: именно мне поручено узнать, не воскрес ли часом кто из мертвых.
– Я не воскрес, я выжил, – тихо ответил Ран.
– Так это дело поправимое, – в тон ему сказал Исия. – А для верности тебя еще сунут в аннигиляционную камеру реактора. И амбец, нечему будет воскресать по трубному зову.
– Господь из ничего сотворил целый мир. Ему будет нетрудно дать мне новое тело.