– Даллан тебя искал, – сказал Исия.
– Он же выгнал меня.
– А мне сказал, что ты сам ушел.
– Он мне в лоб засветил. Если он не хотел меня выгнать, то я уж не знаю, чего он хотел.
– Да ничего он не хотел. Испугался просто. Он мутант, ниже его только гемы, таких, как он, убивают и даже не замечают. И тут ты… Конечно, у страха глаза шире хари, вы для Нешер мелковаты. Но он же вообще всех боится. Взял и со страху зацедил тебе в лоб. Простил бы ты его, что ли. Из вас двоих вроде бы ты христианин…
– Это не значит, что мне можно давать в лоб всякий раз как зачешутся руки.
– Так и скажи ему об этом. А то развернулся и – фррррр! Ух, какие мы гордые. Да, вот еще что. Этот гем, которого ты называешь Фродо – с ним все в порядке, не знаешь?
– Если мне еще не сказали, значит все в порядке.
– А что, ты уже видел кого-то из его бригады?
– Да это не обязательно. Мне бы уборщики передали, грузчики… кто угодно.
– У тебя столько… прихожан?
– Да нет, просто я для них… ну, как свой.
– Что ж ты к ним не пошел поесть?
– А вы знаете, сколько они сами едят?
Исия поморщился. В этом была одна из главных бед с муниципальными гемами – из их кормушки тащили все, кто имел к ним отношение. Причем репрессивные меры не помогали – не успевала в глайдер-порту высохнуть кровь свежевыпоротого ворюги, как следующий, назначенный на его место, уже придумывал, как бы смухлевать с бустером, чтобы продать его в портовые обжорки. До голодных смертей, конечно, не доходило, но… Частным гемам было лучше. И намного.
– Пойди помирись с Далланом, – Исия доел угрей и отодвинул тарелку. – Сейчас, пока вы оба поддатые.
Пацан изумленно воззрился не него.
– Ну что ты на меня смотришь? Да, он пропивает все, что вы успели заработать. Иди быстрей, если хочешь застать его еще в подштанниках – а то ведь и их пропьет.
Дик поблагодарил, попрощался и быстрым шагом отправился к своему работодателю. Хмель из него почти выветрился – осталась только легкая смазанность восприятия.
Вот она-то и подвела.
Дик успел только краем глаза поймать легкое движение позади себя, нырком ушел вперед, но опоздал. Под правой лопаткой у него разорвалась граната, рука онемела и не поймала выскакивающий из петли флорд, ноги тоже подкосились – тем более что под коленку влетел чей-то ботинок. Дик упал, на одной интуиции ушел перекатом от следующего удара – и увидел наконец противника – высокого парня в банданне Сурков.
Это был Элал.
Дик прямо из положения «лёжа» достал его ногой в пах – и на этом все успехи закончились: Элал пустил в ход кийогу. Свинцовый шарик, влетев под дых, еще на две секунды выбил весь свет из глаз и воздух из легких. Удары ботинок по корпусу после него воспринимались как милость Божия.
«Встань» – он пытался собраться – «Встань и бейся, пьяная скотина!»
Ему удалось подняться на ноги – и, похоже, Элал позволил это только для того, чтобы не утруждать себя наклонами. Будь у Дика в ходу обе руки – он бы, наверное, смог одержать верх, но удар кийоги вывел правую из строя надолго.
Оставалось только тактическое отступление – но Элал поймал Дика за рубашку, ветхая ткань порвалась по шву вдоль спины, и Дик не устоял на ногах – завалился назад. Его немного протащили по песку – тут были наметены за лето целые дюны – бросили об пол, перешагнули – точнее, прошлись по нему – и, снова подняв, швырнули на спину. Элал сел ему на грудь, прижав руки коленями к земле, и сорвал с шеи самодельный розарий.
– Вы только посмотрите, кто у нас тут такой, – он присвистнул, водя пальцем вдоль шрамов. – Вот зараза!
– Ты лучше отпусти меня, Элал, – Дик задыхался под весом здоровенного парня, который с каждой секундой терял свое лицо и становился фигурой из ночных кошмаров. – Ты лучше с меня слезь, а то…
– А то что? – Элал склонился низко к его лицу. Черные, жирные волосы взмокли от пота, ноздри дрожали.
– А то я тебя убью.
– Нет, – Элал выдвинул лезвие флорда на длину ножа. – Это я тебя убью. Я тебя прикончу, имперская сука, поганый крестоносец. Таким, как ты, место в земле. Вы отца моего убили, сволочи. Я сейчас тебе кишки на шею натяну!
Дик смотрел в его лицо и видел, что он накручивает себя. Наверное, ему не приходилось убивать раньше – вот так, глядя в глаза. Ему требовался определенный градус накала, чтобы убить. Как и Дику. Но разница между ними была в том, что Дик этого градуса уже достиг. Он знал что может сейчас убить Элала и с большой вероятностью сделает это, если тот не сдаст назад.
– Элал, – прохрипел он. – Отвали, добром прошу. Я тебе ничего не сделал.
– Ты мне всю жизнь испоганил, хрюс! – заорал парень. – Добром просишь? – он сжал левую руку в кулак, выпростав средний палец. – Пососи и больше не проси!
Последняя реплика была лишней. После нее Дику стало все равно, убьет он Элала или нет. Он резко подтянул пятки к бедрам и сделал вид, что пытается встать на «мостик», чтобы стряхнуть победителя – тот предвидел такой маневр и чуть отклонился назад, ухмыляясь. А Дик левой рукой достал хаси из-за за голенища и, резко опустившись на песок – Элал на миг потерял равновесие – вскинул ноги и захлестнул в «ножницы» шею противника. Элал неловко взмахнул руками и выронил флорд. Дик вонзил хаси ему в бедро и он, захрипев, освободил руки Суны. Соображения у Элала хватило на то, чтобы кувырком уйти назад и высвободиться из захвата – но Дик и сам не зевал и, как только Элал вскочил на ноги, он обнаружил, что противник тоже стоит, и в руке его флорд.
– Брось кийогу, – юный имперец сплюнул кровь. – На шнурки порежу. Брось.
Элал колебался.
– Ты меня все равно убьешь, – сказал он. – Я же знаю теперь, кто ты.
– Я до трех сосчитаю – кийога будет на полу. С твоими пальцами или без – решай. Один…
Элал посмотрел в его глаза и понял, что он не шутит и не берет на испуг. Кийога упала на песок на счет «два». Дик ногой подгреб ее к себе.
– Я не какой-то сраный вавилонянин, чтобы убивать людей ради своего покоя. Иди, ори на весь муравейник, что я здесь. Скажи всем, что сохэи не умирают, – он потянул кровь носом и сплюнул опять. – Они отходят в Чистилище для перегруппировки.
– Я найду тебя. Я все равно тебя найду, гад… – штанина Элала набрякла кровью, на глазах выступили слезы стыда и боли.
– Ох и придурок же ты, – Дик устало покачал головой. – Ты такой придурок, что мне тебя даже жалко. Уходи отсюда. Дай отдохнуть от твоей тупости.
Элал развернулся и поковылял в свой конец прохода. Дик вышел с другой стороны и, кривясь от боли, понемножку двинул в сторону мастерской Даллана.
Даллана он нашел храпящим на раскладушке за перегородкой. Стойкий запах перегара ясней ясного говорил, что Дик может не бояться шуметь – поэтому он смыл кровь в туалете, взял маленького швейного бота и починил рубашку (вышло криво, потому что левой рукой), а потом нацарапал записку:
«Сеу Даллан! Я вернулся и прошу у вас прощения, что так долго не появлялся. Господин Исия просил меня прийти к вам. Спасибо, что оставили мне инструменты. Я вернусь после праздника, а сейчас у меня дела. Ран».
Положив записку на видное место, он отстегнул пояс с инструментами и положил его рядом с храпящим нейромехаником, а потом вышел, закрыл дверь на кодовый замок и начал долгий спуск в нижние уровни глайдер-порта, к своему алтарю.
На середине дороги он понял, что дело было не только в пиве, но и в адреналине. Грубое мужское прикосновение выбило его из нормального русла – иначе он не потянул бы усилие, которое выдал, скидывая Элала. Правая рука болела, словно ее выдергивали из плеча, а в солнечное сплетение как гвоздь всадили. Какой-то неприятный комок бегал по пищеводу туда-сюда. Вспухали нос и скула. Как будет, наверное, разочарована сеу Кордо, увидев этакое пугало…
Под конец пути Дик уже не видел света. Каждый шаг отдавался в плече и в животе ударом молота. Уже наплевать было на сеу Кордо, оставалась одна мысль – прийти на место и сесть.
– Дождик-дождик, пуще! – заорали над самым ухом. С верхнего яруса Дика окатили водой из ведра.