– В лаб, – сказала Роксана. – Это Йонои Ран, мой друг.
– Вы поступили очень опрометчиво вчера, не взяв охраны, – сказал мужчина, с отстраненной неприязнью оглядев Дика. – Вы поступили не менее опрометчиво, приведя этого юношу прямо в свои покои, не позволив нам обыскать его и удостоверить его личность. Я вынужден буду доложить вашему отцу.
– Докладывайте, – вздернула брови Рокс.
– Сеу Йонои, – охранник повернулся к Дику, отцепляя от пояса сканер. – Положите ладонь на считыватель.
– Он мой гость, – Рокс встала между охранником и Диком.
– Значит, я должен следовать правилам дома, – Дик отстранил ее и положил руку на панель. Потом охранник снял сетчатку его глаза и раскрыл перед Диком дверь.
– Прошу.
Рокс вздохнула, едва за ними закрылась дверь.
– Зачем ты это сделал? Через полчаса Макс будет знать, кто ты такой.
– Он знает, кто я такой, или он даром ест ваш хлеб. – Дик оглядел гараж и у него вырвалось «оро». Он знал, что у богатых людей большой мобильный парк, но тут он столкнулся с новым уровнем богатства: у Кордо был личный монорельс. Рокс подвела его к кабинке, раскрыла дверь и, когда они сели и пристегнулись, нажала сенсор старта.
– Но все-таки: зачем?
Дик пожал плечами.
– Я сказал. Я гость и должен следовать правилам дома. Это право твоих родителей – знать, что я не вор.
Вагонетка плавно летела по направляющему рельсу. На поворотах Дика прижимало плечом к Рокс.
– Ты думаешь, их обрадует, что ты – беглый убийца?
Дик снова пожал плечами.
– А что, убийца в Пещерах Диса – это такая невидаль?
Рокс прикусила губу, и дальше они ехали молча до самого конца, когда вагонетка затормозила перед платформой.
Лаборатории поразили Дика даже больше, чем дворец. Это была настоящая подземная крепость, способная выдержать жестокий штурм и долгую осаду. На входе и Рокс, и Дика просветили сканером до костей, и каждому выдали особую метку, по которой можно было отслеживать их местоположение.
– А чего так сурово? – шепотом спросил юноша, когда они шли по стеклянному коридору между двух экспериментальных цехов, залитых ярким светом и полных гемами, выполняющими какие-то непонятные Дику, но очень тонкие манипуляции.
– Лаборатории Кордо – сокровищница Кордо, – ответила Рокс. – Ты себе не представляешь, сколько есть желающих попасть сюда и увидеть то, что видишь ты. Даже сейчас, – она мрачновато усмехнулась.
Дик оценил степень доверия.
– Можешь не бояться за тайны дома. И я все равно ничего в этом не понимаю.
– А я и не собираюсь объяснять тебе лишнего. Мы разрабатываем и делаем биоботы – это и так все знают. Как мы их делаем – это ты не поймешь и в первом приближении без пяти-шести лет обучения. Всех систем безопасности тут я и сама не знаю.
Вдоль цеха ползла широкая лента, на которой было рассыпано что-то вроде небольших черных яиц. Гемы, сидящие справа и слева, брали эти яйца, вставляли в гнезда перед собой, что-то с ними делали при помощи двух нейрощупов и отправляли по ленте дальше.
– Это все женщины? – спросил Дик.
– Да, они лучше приспособлены к конвейерной работе.
– Я думал тут только лаборатория – а тут целый завод…
– Экспериментальный цех. Мы хотим выпустить в серию бота «рыбий пастух». Моя разработка, – в ее голосе прозвучала гордость. – Лабораторные испытания закончились успешно, но прежде чем открывать производство, нужно провести массовые испытания. Мы изготовим четыре тысячи ботов и раздадим потребителям. Как хорошо ни моделируй реальные условия, лаборатория – это одно, а настоящая работа – совсем другое…
Дик продолжал смотреть вниз, на женщин, затянутых в серебристые костюмы и медицинские полумаски. Изо дня в день, изо дня в день, без благодарности, без имен, без какого-либо просвета…
– Ран? – дойдя до конца коридора, Рокс заметила, что ее спутник отстал.
– Где они все живут? Здесь, при лабораториях?
– Нет, потому и построили монорельс. Живут они на нижних уровнях. Ран…
Он посмотрел ей в глаза.
– Они хоть иногда видят солнце?
– Н-не знаю… Я не задумывалась об этом…
Дик покусал губу.
– Я этому удивляюсь больше всего. Что меня донимает в этих ваших пещерах – то, что можно прожить жизнь, так ни разу неба и не видя. На кораблях, в общем, то же самое, но мы-то так живем по своей воле…
– Ну, они все-таки устроены иначе, чем мы…
– Вот только поэтому вы все еще и живы.
– Я и забыла, что ты аболиционист.
– Я христианин.
– А как насчет рабов, которые должны повиноваться господам?
Дик, уже успевший обогнать ее, развернулся резко и выставил палец перед собой, так что она наткнулась грудью, как на ствол пулевика.
– Ты мне подвесные трюмы не загружай! Я сам такой, чтобы никто и никогда не мог владеть рабами, но раз уж на то пошло – то нигде не написано, что раба надо всю жизнь держать под камнем, как мокрицу, и учить его, что он нелюдь! Так что ты с больной головы на здоровую не перекидывай, Павел ничему такому не учил!
Рокс на мгновение застыла, пораженная таким взрывом темперамента.
– Эйвосский гейзер, – она, покачав головой, отвела палец юноши от своей груди.
– Чего?
– Есть такая планета, Эйвос. Спутник Нова-Рутении.
– Знаю. И про гейзеры знаю, у нас стармех был рутен. А при чем тут я?
– А при том, что, когда из-под ледяной корки бьет вверх огнем и паром – это очень впечатляет.
Дик опустил голову.
– Я ничего не понимаю в биоботах, но я кое-что понимаю в гемах, – сказал он. – Поверь, радоваться солнцу они умеют не хуже тебя.
Она не стала расспрашивать его дальше, а он не стал распространяться. Они миновали еще один экспериментальный цех, потом помещение, очень похожее на «морлочью родильню» в детском комбинате, потом – высокие, так же залитые светом комнаты, где трудились уже обычные люди. Там мерцали голопанели, ткущие изображения живых клеток и наномеханизмов, там мужчины и женщины колдовали в интерфейс-модулях, там под колпаками силовых полей копошилось нечто полупрозрачное, похожее на незаконный плод креветки и медузы.
– Фу-у, – вырвалось у Дика, когда они проходили мимо такого вивария.
– Да-да, – промурлыкала Рокс. – Вот потому-то клиенту полработы не показывают. Пока их не доведут до ума и не выдумают дизайн – следует неизменное «фу». А ведь от внешнего вида эффективность никак не зависит: результат-то представляет собой неизменное «ах!». Или будешь спорить? – на сей раз она развернулась, ткнув Дика пальцем в грудь и заставив его поморщиться от боли. – У тебя там, между прочим, было кровоизлияние в брюшную полость. Чем тебе вломили, кийогой? И вот результат – меньше чем через сутки ты здоров и скачешь.
Она развернулась и потащила его дальше.
– К слову, Майк – тоже лично мой проект.
Последняя дверь открылась и Дик вступил в большой кабинет. Его восточная стена была односторонним зеркалом и выходила на лаборатории, западную полностью занимали подвесные полки с книгами, интерфейс-модуль, как заметил Дик, был не самой последней модели, но в модификации чувствовалась рука мастера. В кабинете был и старомодный письменный стол, и небольшой обеденный столик.
Рокс уселась в кресло интерфейс-модуля, включила его взмахом руки и громко сказала:
– Всем привет, я дома. Доктор Монтеро, подойдите в кабинет, пожалуйста, – она развернулась к Дику и объяснила:
– Ко мне сейчас потянутся люди, нужно чем-то тебя занять. Доктор Монтеро все тебе покажет, что можно показать, а потом мы поужинаем.
Доктор Монтеро оказался небольшого роста лысеющим мужчиной, где-то между 45 и 55 годами, явно не принадлежащим, в отличие от Рокс, к вавилонской знати. Прогулка с ним оказалась весьма интересной и занимательной.
Биоботы вовсе не являлись основным направлением деятельности дома – двадцать лет назад, как и все Рива, Кордо занимались космической торговлей. Но они одними из первых оказались в курсе реформы Фаррана-Бона, и первыми начали осваивать перспективное, как им казалось тогда, направление – биоботы, которые должны были заменить гемов.