Тина распорядился выткать два куска ткани, которые он предназначал в подарок королю Георгу. Когда они были готовы, Тина повесил их у себя в доме, чтобы все могли ими любоваться. По этому случаю устроили даже религиозную церемонию, во время которой жрецы произносили длинные молитвы о том, чтобы король Англии навсегда остался другом Таити и никогда не забывал Тины.
Последние дни перед расставанием опечаленные таитяне всячески выражали экипажу «Баунти» свою любовь и привязанность. Особенно большое огорчение испытывали, конечно, «тайо». Они усердно снабжали белых возлюбленных всякими припасами. Дождливый период с бурями и ветрами, длившийся с ноября до конца марта, окончился, и установилась хорошая погода. Ничто больше не задерживало «Баунти» у берегов Таити, и Блай назначил день отплытия.
3 апреля Тина, его жена и братья явились на прощальный обед. Так как на рассвете следующего дня «Баунти» должен был сняться с якоря, то они решили остаться на корабле ночевать.
В течение всего дня палуба корабля кишела островитянами. Подружки моряков плакали навзрыд, а некоторые в знак горя даже расцарапали себе лицо зубами акул. Приближался вечер. Блай, верный себе, не позволил бедным «тайо» провести эту последнюю ночь с друзьями и приказал всем женщинам покинуть корабль.
В этот вечер на острове не слышно было ни веселых криков, ни песен. Всю ночь подруги моряков просидели на берегу и не сводили с «Баунти» заплаканных глаз. На рассвете, когда корабль стал медленно отплывать, они несколько раз прокричали ему вслед последние прощальные приветствия. Поднялся легкий ветер, «Баунти» поставил все паруса и вышел в открытое море. Он становился все меньше и меньше и, наконец, исчез за горизонтом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МЯТЕЖ
Подгоняемый свежим южным ветром, «Баунти» на следующий день оказался вблизи острова Хуахине. Здесь в 1777 году побывала экспедиция Кука, и Блаю хотелось узнать о судьбе знакомого островитянина по имени Оман и о том, что сталось с высаженными на острове домашними животными. Однако погода внушала ему некоторые опасения. Поэтому он не решился стать на якорь и принялся крейсировать в виду острова. Вскоре пироги местных жителей подошли к кораблю. Один из них узнал Блая и сообщил, что жил когда-то с Оман, что последний уже умер, а все оставленные экспедицией животные, за исключением одной лошади, погибли. Он рассказал также, что на этой лошади покойный Оман частенько катался верхом. Изображения всадника, вытатуированные на ногах у многих островитян, могли служить подтверждением его слов.
Пироги удалились. «Баунти» поднял паруса и опять пустился в свой нескончаемый бег по океану. В течение всей ночи корабль шел к юго-западу, а наутро переменил курс и повернул к островам Тонга.
Около полудня все небо внезапно покрылось густыми черными тучами. Налетел шквал. Через некоторое время вахтенный заметил на расстоянии приблизительно трех миль какое-то странное явление. Казалось, что высокая струя воды, поднявшаяся из моря, достигает своей вершиной облаков. Эта исполинская водяная колонна, значительно более толстая вверху, нежели внизу, быстро перемещалась, приближаясь к кораблю.
Блай немедленно распорядился убрать большую часть парусов, которые связывали свободу маневра. Одновременно он приказал круто взять лево руля. Едва успел рулевой выполнить эту команду, как в каких-нибудь десяти шагах от кормы со свистом и грохотом пронесся смерч. Он двигался к западу, прямо по направлению ветра, со скоростью около десяти миль в час. Минут через пятнадцать он вдруг исчез, рассыпавшись мелкими брызгами.
При виде надвигающегося смерча матросы решили, что пришел их последний час; однако большинство из них находилось в таком подавленном состоянии духа, что даже мысль о близкой гибели не могла их расшевелить.
С того самого дня, как корабль покинул Таити, их преследовали воспоминания о счастливом острове. Ничто не шло им на ум, ничто не занимало и не интересовало.
Само собой разумеется, что такое настроение не могло не отозваться весьма неблагоприятно на выполнении ими своих обязанностей. Блай, как и прежде, не делал ни малейшей поблажки своим подчиненным. За всякую оплошность матросы подвергались суровым взысканиям. Но командир видел, что экипаж корабля «распустился», и это выводило его из себя. Свое дурное настроение он срывал также на офицерах. Особенно доставалось бедному Кристиену. То и дело Блай жестоко и незаслуженно оскорблял его и пользовался каждым случаем, чтобы сделать ему выговор.