На вопрос, откуда он знает английский язык, мнимый островитянин сообщил, что он по происхождению голландец и родился в Англии, но уже двадцать лет живет на Анамуке, где его в конце концов удостоили званием вождя. Он сказал также, что его имя Брэк.
Казалось несомненным, что это дезертир с какого-нибудь европейского корабля. Но лейтенант Блай не счел нужным углубляться в этот вопрос и вместо того очень дружелюбно стал расспрашивать голландца о его новом местожительстве. Брэк охотно поделился своими сведениями об островитянах. По его словам, они отличались величайшей жестокостью и постоянно употребляли в пищу человеческое мясо.
Блай полюбопытствовал, приходилось ли самому рассказчику принимать участие в каннибальских пирах. С грубым смехом Брэк отвечал, что всегда и везде надо сообразовываться с существующими обычаями, если не хочешь, чтобы на тебя указывали пальцами. Заодно он поведал Блаю жуткую историю о лейтенанте с английского военного корабля. Молоденькая островитянка заманила его в глубь острова к своим родителям, где его немедленно убили и затем с величайшим аппетитом съели без остатка.
Матросы «Баунти» с любопытством присматривались к Брэку. Они невольно сравнивали его судьбу со своей собственной. Когда-то он был, по всей вероятности, таким же бесправным и забитым рабом корабельной дисциплины, как и они. Но он сумел стряхнуть с себя мучительное ярмо и жил теперь на полном приволье, вдали от несносных условностей цивилизации, был не только сам себе господином, но даже вождем целого племени. Жребий его казался им завидным, и в двух десятках голов одновременно зародилась мысль о том, что в сущности от них одних зависит завоевать себе такую же участь.
В течение всего дня на «Баунти» шла оживленная меновая торговля. Жители Анамуки привозили свиней, ямс, бананы и плоды хлебного дерева. Взамен они получали мелкие железные изделия и стеклянные бусы. Так как командир желал пополнить запасы дров, то решили провести у острова несколько дней.
На другое утро часть экипажа съехала на берег за дровами. Но не успели матросы провести на острове и часа, как у них стащили топор. С помощью Брэка, узнавшего о воровстве, пропажа вскоре нашлась. К вечеру, захватив достаточное количество топлива, англичане вернулись на корабль.
26-го числа утром на остров отправилась новая партия под командой Флетчера Кристиена. На этот раз моряки взяли с собой несколько пустых бочек, которые предстояло наполнить водой. Но лишь только шлюпка пристала к берегу, ее тотчас же окружили островитяне. В один миг они завладели якорем и тотчас же пустились наутек. Товарищи прикрывали их отступление, грозно размахивая пращами.
Кристиен приказал своим людям держаться поближе к шлюпке, а сам выстрелил в воздух из пистолета. Вспышка и грохот выстрела смутили островитян. Они подняли руки и положили их на головы.
Прибежавший впопыхах Брэк объяснил, что этот жест считается знаком дружелюбных намерений. Однако он советовал не слишком полагаться на искренность жителей Анамуки и поскорее вернуться на корабль. Он сказал также, что островитяне очень злы на экипаж «Баунти» за то, что у них вчера отобрали украденный топор. По его мнению, благоразумнее было бы больше на берег не высаживаться.
Флетчер Кристиен отлично понимал, какая страшная опасность могла грозить его маленькому и плохо вооруженному отряду в случае нападения островитян. Поэтому он последовал совету Брэка и, не исполнив поручения, данного ему командиром, с порожними бочками вернулся на «Баунти».
Как на зло Блай находился в этот день в особенно скверном настроении. Выслушав доклад о неудачной экспедиции, он принялся ругать молодого офицера и в заключение произнес следующую фразу:
— Имея в руках оружие, вы испугались голых дикарей! Вы просто трус!
Что оставалось делать Кристиену? Воспитанный в весьма щекотливых понятиях о чести, он чувствовал, что на такое неслыханное оскорбление следовало бы ответить пощечиной. Но ударить командира военного корабля на борту во время плавания — это значило угодить под суд, который не станет доискиваться мотивов такого поступка, а будет обсуждать только самый факт преступления и, конечно, отправит виновного на виселицу. Поэтому Кристиен сдержал порыв душившего его гнева. Смертельно бледный, не говоря ни слова, он вышел из каюты и затворился у себя.
Повидимому, лейтенант Блай понял, что на этот раз хватил через край. Быть может, ему даже было немного стыдно своей необузданности, и он готов был пожалеть юношу, которого так жестоко и так незаслуженно обидел. Час спустя он через ботаника Нельсона передал Кристиену приглашение к себе на ужин, но тот отказался.