Суббота 23. Ночь была ужасная. Море заливало нас с бешеной яростью, и каждое мгновение мы ждали, что вот-вот погибнем. Я начал опасаться, что еще одна подобная ночь будет стоить жизни многим из моих товарищей, которые, как мне казалось, уже были не в силах переносить такие страдания. Две чайные ложки рому несколько приободрили их.
К вечеру погода улучшилась, и все мои спутники повеселели; наш скудный ужин доставил им такое удовольствие, какого я не замечал у них уже в течение четырех недель. Ночь также была очень хорошей. Однако море по-прежнему обдавало нас брызгами, и мы сильно страдали от холода.
Воскресенье 24. Наступившее прекрасное утро вызвало, к моей большой радости, разительную перемену на лицах всех. К полудню мы впервые после двух недель почувствовали живительную теплоту солнца. Мы сняли одежду, чтобы высушить ее; она была так изношена, что не могла предохранить нас ни от холода, ни от сырости.
Днем мы часто видели птиц, являющихся предвестниками земли; то были главным образом глупыши и олуши, которых часто также называют глупышами.
Понедельник 25. В полдень несколько глупышей подлетели к нам так близко, что одного из них удалось поймать рукой. Эта птица величиной с небольшого голубя. Я разделил ее вместе с внутренностями на восемнадцать частей; для того чтобы определить часть каждого, прибегли к способу, обычно применяемому в таких случаях английскими матросами, то есть к жребию. Птица была съедена вместе с костями; подливкой служила морская вода.
Вторник 26. Мои люди макали сухари в соленую воду, чтобы сделать их более съедобными. Что касается меня, то я имел привычку крошить их на мелкие кусочки, размачивать в своей порции воды, налитой в тыквенную чашку, и есть их ложкой. Я внимательно следил за собой и не глотал больших кусков, чтобы возможно дольше растянуть эту скудную трапезу.
Вечером нам посчастливилось поймать двух олушей; в их зобах мы нашли несколько летучих рыб; и птиц, и рыб я решил сохранить на завтрашний обед. Боясь, что нам не удастся растянуть наши скудные запасы продовольствия, я был вынужден отменить ужин, пообещав, однако, восстановить его при первой возможности.
Среда 27. В среду 27 мая ветер дул с востока-юго-востока, и погода была хорошая. Вдоль бортов шлюпки проплывали уносимые течением ветви, и мы видели стаи птиц. На основании всего этого я мог, не колеблясь, сообщить своим спутникам, что мы находимся вблизи от рифов, тянувшихся вдоль берегов Новой Голландии.
Вечером мы увидели морскую чайку. Большие скопления облаков на западе не оставляли сомнения в том, что мы находимся невдалеке от земли.
Четверг 28. В час пополуночи сидевший за рулем боцман услышал шум прибоя. Я поднял голову и действительно на расстоянии четверти мили от нас увидел буруны. Я приказал повернуть к северу-северо-востоку, и по истечении десяти минут мы больше не видели их и не слышали их шума.
На рассвете я распорядился переменить курс, чтобы снова приблизиться к рифам, которые мы и увидели в девять часов. Море яростно разбивалось о них. Лишь только мы подошли к рифам, поднялся восточный ветер, и нам не оставалось ничего иного, как плыть вдоль их цепи. За нею море было такое спокойное, что все мы заранее радовались при мысли о том удовольствии, которое мы испытаем, попав туда. Внезапно я заметил, что нас несет на подводные скалы. Я не мог избежать опасности; маневрировать с помощью парусов было невозможно, так как ветер почти совершенно стих. Мы не могли многого добиться и с помощью весел: у нас едва хватало сил их держать. С каждой минутой становилось все более очевидным, что единственный шанс на спасенье заключался в том, чтобы попытаться на гребне волны перенестись через рифы. Возможность успеха не представлялась мне совершенно исключенной. Вдруг благодаря счастливому случаю мы заметили в расстоянии мили от нас проход между рифами, а прямо против него невысокий островок. Подгоняемые сильным течением, мы проскочили через этот проход, ширина которого едва достигала четверти мили.
После того как нам посчастливилось попасть в спокойные внутренние воды, я решил итти вдоль рифов, чтобы попытаться увеличить наши запасы продовольствия рыбной ловлей.
На расстоянии приблизительно четырех миль находились два острова. Я надеялся, что нам удастся отдохнуть там, а может быть, и раздобыть что-нибудь съестное. Приблизившись, однако, к первому из островов, я увидел лишь нагромождение скал. Так как у его берегов мы не могли «обнаружить сколько-нибудь подходящей бухты, то я решил продолжать путь до второго острова, лежавшего рядом с первым, ближе к материку. Там мы нашли хорошую стоянку и песчаный берег, удобный для высадки. Я сошел на землю, чтобы посмотреть, нет ли каких-либо следов туземцев. Я обнаружил остатки костров, но не заметил ничего, что могло бы заставить нас опасаться провести здесь ночь.