Понедельник 8. 8-го ветер переменился и дул в юго-восточном направлении; погода значительно улучшилась; мы видели несколько бакланов.
В четыре часа дня поймали небольшую золотую макрель. Я роздал каждому почти по две унции мяса, считая в том числе внутренности, а остаток спрятал на завтрашний обед.
К вечеру ветер значительно покрепчал и в течение всей ночи дул с большой силой; в результате в шлюпку набралось много воды, и мы ужасно страдали от холода и сырости.
Вторник 9. С наступлением дня я, как и всегда после тяжелых ночей, услышал бесконечные жалобы и стоны и не мог не признать, что для них имелось достаточно оснований. Я дал немного вина врачу и Лебогу и подбодрил их, заверив, что через несколько дней мы достигнем Тимора.
Олуши, бакланы, фрегаты и различные тропические птицы во множестве летали вокруг нас. Я роздал обычную порцию сухарей и воды, а в полдень разделил к обеду остатки золотой макрели — приблизительно по одной унции на каждого.
После обеда я почувствовал себя плохо, так как на мою долю достался очень жирный кусок желудка макрели. После захода солнца я роздал на ужин сухари и воду.
Четверг 11. Ночь все провели очень плохо, и наутро я обнаружил резкое ухудшение в состоянии здоровья большей части моих спутников, что меня очень обеспокоило. Крайняя слабость, распухшие ноги, худые, изможденные лица, сонливость, апатия — таковы были печальные симптомы, предвещавшие их близкий конец. Боцман довольно наивно заметил, что, по его мнению, у меня вид еще хуже, чем у всех остальных. Простота, с которой он мне высказал свое мнение, позабавила меня, и я ответил ему более приятным комплиментом.
В полдень я установил, что мы находимся на 9°41′ южной широты. Вместе с тем я был почти уверен, что мы уже миновали меридиан, проходящий через восточную оконечность острова Тимор. Это известие вызвало радость всех моих спутников.
Под вечер мы снова увидели большое количество разных птиц, служивших указанием на близость земли. На закате мы внимательно осмотрели горизонт; в этот вечер мы поймали олушу, которую я решил сохранить на завтрашний обед. Я установил порядок вахт на всю ночь.
Пятница 12. Можно себе представить нашу радость, когда в три часа утра мы увидели остров Тимор. Я приказал держать курс по ветру, и до рассвета мы плыли к северо-северо-востоку. К восходу солнца мы были приблизительно в двух милях от берега.
Я не в силах выразить то радостное чувство, какое мы испытали при виде столь желанной земли.
Я не знал в точности, где именно находится голландское поселение, имевшееся на этом острове; у меня было лишь смутное представление, что оно расположено в его юго-западной части. Поэтому с наступлением дня я повернул к северо-северо-западу, и мы двинулись вдоль берега.
Вид острова был чрезвычайно привлекателен: густые леса все время чередовались с зелеными лугами. В глубине острова виднелись горы, но прибрежная часть была низкая.
Около полудня мы заметили, что берег стал более высоким; несколько мысов выдавалось далеко в море. Страна нам казалась прекрасной; она изобиловала великолепными ландшафтами; местами встречались возделанные участки. Однако за все утро мы увидели лишь несколько маленьких хижин, из чего я заключил, что в этой части острова вовсе не было европейцев.
Море с силой разбивалось о берег, и высадка не представлялась возможной. В полдень мы миновали высоко возвышавшийся над водой скалистый мыс.
К обеду я роздал обычные порции сухарей и воды и, кроме того, разделил между всеми пойманную накануне птицу; врачу и Лебогу я дал в дополнение по небольшому количеству вина.
Весь день мы продолжали плыть вдоль низкого, покрытого лесом берега.
Суббота 13. На горизонте начали скопляться тучи, и поднялся свежий ветер.
Около двух часов пополудни, после того, как нас основательно потрепало, мы заметили обширную бухту с прекрасным входом в нее, имевшим в ширину две или три мили. Я приказал бросить якорь в восточной части бухты у песчаного берега, на котором мы увидели хижину, собаку и несколько домашних животных. По моему распоряжению боцман и канонир немедленно высадились на землю.
Через некоторое время они вернулись в сопровождении пяти туземцев. Боцман и канонир сообщили мне, что в хижинах были обнаружены две семьи индейцев, причем женщины встретили их с редкой даже для Европы вежливостью. От туземцев я узнал, что голландский губернатор живет в месте, называемом Купанг, находящемся не очень далеко отсюда в юго-западной части острова. Я знаками предложил одному из туземцев сесть в нашу шлюпку, чтобы указывать нам дорогу к резиденции губернатора, и дал ему понять, что он получит за это вознаграждение; он охотно согласился и занял место в шлюпке.