Видя, что «Пандора» тонет, закованные и запертые в клетке пленники стали умолять, чтобы с них сняли кандалы и дали им возможность наравне со всеми попытаться спасти свою жизнь. Эдуардс поставил около клетки двух часовых и отдал строгий приказ немедленно стрелять в того, кто попытается освободиться от своих оков.
Когда весь экипаж уже покинул фрегат, Эдуардс, направляясь к борту, чтобы спрыгнуть в последнюю шлюпку, прошел мимо клетки. В этот момент корабль накренился под углом в 80°. Несчастные, прижавшись к решетке, стали заклинать бессердечного командира сжалиться над ними.
Эдуардс злобно крикнул им:
— Будьте вы прокляты, собаки! — и спрыгнул в шлюпку.
По счастью, среди моряков «Пандоры» нашелся мужественный человек, осмелившийся ослушаться своего командира.
Младший боцман Вильям Мультон, сидевший в последней шлюпке, услышал нечеловеческие крики несчастных жертв. С опасностью для собственной жизни он вернулся на корабль. С помощью железного лома он принялся разбивать клетку, говоря при этом, что освободит пленников или погибнет вместе с ними.
Судовой оружейник крикнул из шлюпки, что ключи от кандалов находятся в его каюте. Мультон побежал за ними, принес их и торопливо стал освобождать закованных узников.
В этот миг корабль погрузился в воду до верхушек мачт. Мультон исчез в водовороте.
Он не успел расковать лишь четырех: Джорджа Стюарта, Ричарда Скиннера, Джона Самнера и Генри Хилбранта. Все они, конечно, погибли. Остальным удалось ухватиться за доски и, держась за них, доплыть до маленького скалистого островка. На него высадились и все оставшиеся в живых офицеры и матросы «Пандоры»; из ста пятидесяти человек спаслось около ста десяти.
После того как все несколько пришли в себя, капитан Эдуардс приказал разместиться в шлюпках и пуститься в путь. Потерпевшие кораблекрушение направились к острову Тимору.
Их путешествие мало чем отличалось от проделанного Блаем и его спутниками; единственное различие состояло лишь в том, что из-за почти полного отсутствия дождей они страдали главным образом от жажды и палящих лучей солнца.
Они пытались освежаться тем же способом, каким Блай и его люди пытались согреться — смачивали свои одежды в морской воде; однако соль через некоторое время проникала в поры кожи и под действием солнца вызывала мучительные воспаления.
15 сентября шлюпки достигли Тимора. Голландское судно забрало спасшихся с «Пандоры» моряков и доставило их в Батавию.
Там десять мятежников были разделены на две группы и посажены на фрегаты «Горгона» и «Кап». С ними обращались очень сурово, однако поместить их в клетку никому не пришло в голову.
По прибытии в Спитхэд мятежников перевели на корабль «Гектор», на котором они оставались до суда, состоявшегося в сентябре 1792 года.
Дело восставших моряков «Баунти» привлекло общее внимание. Самый факт мятежа на море не являлся чем-то исключительным. Но то обстоятельство, что в восстании приняли участие офицеры и что мятежникам удалось овладеть военным кораблем, представлялось совершенно необычным. Прежде всего всех интриговало поведение Флетчера Кристиена. Что побудило молодого, способного офицера из «хорошей семьи» стать во главе мятежа? По этому поводу можно было лишь строить догадки. По тогдашним понятиям только какое-нибудь тягчайшее оскорбление было способно заставить английского морского офицера поднять руку на своего командира. И вот появилась версия, что лейтенант Блай подверг Кристиена и еще одного офицера телесному наказанию. Она получила широкое распространение и нашла отклик даже в России.
В двадцатых годах XIX столетия вышла в свет книга, на титульном лис1е которой значилось: «Описание примечательных кораблекрушений, в разное время случившихся. Сочинение Господина Дункана. С английского перевел и дополнил примечаниями и пояснениями, в пользу Российских мореплавателей, Флота Капитан-Командор Головнин. Санкт-Петербург, В Морской Типографии, 1822».
В одном из примечаний известный русский мореплаватель пишет:
«В бытность мою на мысе Доброй Надежды, я был знаком с Г. Фраером (он тогда командовал казенным транспортом Абондансом), который в то время был штурманом с Бляем; он сказывал мне, что Кристиан совсем не показал ни малейшего разкаяния, а напротив того во все это время укорял Г. Бляя в жестокости, и в том, что он его телесно наказал: ибо единственной причиной сего бунта было телесное наказание, которое Бляй сделал ему и мичману Гейварду. Надобно знать, что сей самый Бляй в 1799 году командовал кораблем Диктатором в Северном море и команда его взбунтовалась. Потом он был губернатором в Новом Южном Валисе, и там произошел бунт от его жестокости».