Впрочем, размышления о поступках Кристиена имели лишь теоретический интерес. Кристиен исчез бесследно и навсегда. С ним исчез и один из оставшихся на «Баунти» мичманов — Юнг. Два других добровольно явились на «Пандору», но Стюарт погиб вместе с ней у берегов Австралии. Единственным офицером, представшим пред военным судом, оказался Питер Хэйвуд. Его судьба занимала многих, в первую очередь, конечно, мать и сестру.
Несси Хэйвуд, незаурядная энергичная девушка, боготворившая своего брата, поставила на ноги всех родных и друзей, среди которых имелись влиятельные морские офицеры высокого ранга. Они искренне сочувствовали Питеру Хэйвуду, отправившемуся в свое первое плавание на «Баунти» почти мальчиком, жалели его мать и сестру, обнадеживали их, но в то же время предупреждали, что дело серьезное и закон беспощаден.
Действительно, законы о бунте на море и пиратстве, к которому приравнивался захват бунтовщиками корабля, были очень суровы. До изобретения радио судно, находившееся в море, было отрезано от всего мира. В случае восстания матросов офицерам, составлявшим незначительное меньшинство, не приходилось рассчитывать на помощь извне. А захватив корабль в свои руки, матросы — если среди них нашлись бы люди, знакомые с навигацией — легко могли скрыться от «правосудия». Так как поводов для недовольства матросов во все времена имелось вполне достаточно, правительству ничего не оставалось, как действовать устрашением.
Еще в XII веке во времена Ричарда Львиное Сердце в Англии появился первый свод обычного права в области мореплавания, так называемые законы Олерона, которыми руководствовались все государства, чьи корабли плавали в омывающих Англию морях. Со временем выработанные вековой практикой обычаи превратились в свод законов о мореплавании, в котором большое внимание было уделено борьбе с матросскими бунтами. Соответствующие статьи гласили:
«Кто обнажит оружие против капитана корабля или намеренно повредит компас, правая рука того должна быть пригвождена к мачте».
«Кто будет замечен в неповиновении, должен быть протащен под килем судна».
И наконец:
«Виновный в попытке поднять мятеж должен быть выкинут за борт».
Эти поистине драконовские законы, несколько видоизмененные, сохранились в английском праве и до наших дней. И что очень существенно, законодательство не устанавливало различия между активными участниками мятежа и теми, кто в нем участия сам не принимал, но остался пассивным, нейтральным. Последние признавались соучастниками, пособниками и подвергались тому же наказанию, что и те, кто восставали с оружием в руках, то есть смертной казни.
Военный суд заседал на борту фрегата «Дьюк». Председательствовал вице-адмирал лорд Худ. Судьями были одиннадцать морских офицеров. В качестве свидетелей выступали моряки, разделившие судьбу лейтенанта Блая. Сам Блай на суде не присутствовал, так как находился в это время в плавании. Был лишь оглашен рапорт, поданный им Адмиралтейству по возвращении в Англию.
В ходе судебного разбирательства очень скоро выяснилось, что среди подсудимых имеется три группы. К первой из них относились четыре моряка, выразившие желание последовать за Блаем и задержанные на «Баунти» против их желания. Это обстоятельство было указано Блаем в его донесении и подтверждено всеми свидетелями. Невиновность этой группы обвиняемых ни в ком не вызывала сомнения.
Также почти сразу определились судьбы матросов Миллуорда, Баркита и Эллисона — активных участников восстания. Все показания сходились на том, что они с самого начала были вооружены, ворвались в каюты офицеров, оскорбляли Блая. Нетрудно было предвидеть, что их ждет виселица.
Наибольшее внимание суд уделил выяснению роли тех обвиняемых, кто остался на «Баунти», но, по всей видимости, активно не поддерживал главарей восстания; к этой группе относились мичман Хэйвуд, младший боцман Моррисон и вестовой командира Муспрат. Особенно подробно допрашивали свидетелей о Питере Хэйвуде — единственном офицере среди обвиняемых. И здесь показания свидетелей разошлись.
Допрошенный первым, штурман Фрайер на вопрос о поведении во время мятежа мичмана Хэйвуда, ответил, что он Хэйвуда на палубе не видел. Следующий свидетель, боцман Коле показал, что мичман Хэйвуд помогал спустить на воду катер для сторонников Блая, а затем ушел с палубы; видел ли он его после этого наверху, он не помнил. На вопрос суда, кто еще, кроме прежде названных четырех человек, остался на корабле против своего желания, боцман ответил: