Флагман возразил, что не может приступить к рассмотрению каких бы то ни было петиций и пожеланий до тех пор, пока матросы не вернутся к исполнению своих обязанностей и не допустят обратно на корабли всех офицеров. Вместо ответа, Паркер произвел десант на берег. Взломав ворота арсенала, мятежники завладели вооруженными баркасами, стоявшими вдоль набережной, и пригрозили потопить все корабли эскадры, если делегаты Адмиралтейства не явятся для совещания с ними на борт линейного корабля «Сандвич», который являлся теперь главным очагом восстания.
Общие силы эскадры равнялись двадцати четырем вымпелам, причем половину этого числа составляли большие линейные корабли с многоярусными бортами.
Вход в Темзу был прегражден, и матросы не позволяли ни одному судну подниматься вверх к Лондону или выходить в море без официального пропуска, подписанного Паркером. Настроение команд было боевое и приподнятое, но революционная сознательность большинства оставляла желать многого.
9 июня, в день рождения короля Георга, матросы по обычаю салютовали из орудий и кричали ура. Эти верноподданнические манифестации, надо думать, придали храбрости перетрусившему военно-морскому начальству. Fie прошло и двух дней после празднования королевского рождения, как правительство Англии изъявило, наконец, свою непреклонную волю. Три линейных корабля — «Нептун», «Ланкастер» и «Азинкур» под начальством адмирала Эразмуса Гувера вышли из Портсмута и направились к устью реки Темзы. На «Нептуне» помощником командира служил наш старый знакомый Вильям Блай.
За несколько лет перед тем он командовал фрегатом «Провиденс» и еще раз побывал на Таити, причем по возвращении Королевское общество присудило ему золотую медаль за научные заслуги. После открытия военных действий он неоднократно принимал участие в морских боях против французов. Но о воинских подвигах Блая мало что известно вплоть до того момента, когда его зловещая фигура вновь выступила из туманов истории на командирской рубке «Нептуна».
После того как правительственные корабли выстроились в одну линию, адмирал Гувер сигналом предложил мятежникам сдаться, угрожая в случае отказа немедленно открыть огонь.
Перевес сил был безусловно на стороне восставших. Если даже не считать второклассных судов, они имели в своем распоряжении двенадцать кораблей против трех. Но здесь нужно принять в расчет невесомые величины: Англия вела кровавую войну не на жизнь, а на смерть с исконным наследственным врагом. Французские крейсеры угрожали ее торговле; правительство Директории подготовляло высадку в Ирландии. Английское правительство не щадило денег на пропаганду. Патриотические газеты обливали грязью «франкофилов» и повсюду распространяли страх перед французскими шпионами и провокаторами, только о том и помышлявшими, как бы возбудить гибельную смуту среди верноподданных его величества. Этим россказням верило общество, должны были поневоле верить и английские матросы. Чтобы подняться выше национальных распрей, чтобы различить во мгле будущего отдаленные всемирные результаты этого движения, начавшегося во имя пайка и прибавки жалования, нужна была такая широта революционного кругозора, какой не обладали, да и не могли обладать люди, весь свой век прожившие в тисках палочной дисциплины.
Поэтому междоусобный бой в устьях Темзы, бой, который, судя по всему, должен был окончиться полной победой восставших, так и не состоялся. Десять тысяч человек, еще недавно полных решимости и бодрой отваги, малодушно отступили и предали своих вождей.
После третьего адмиральского сигнала «Ризистанс», «Лепард» и «Эритуз» первыми объявили о сдаче. Сэр Эразмус Гувер дал остальным кораблям еще четверть часа на размышление. До истечения этого срока все они выразили покорность, кроме «Сандвича». Дело восставших было безнадежно проиграно.
Тогда Блай с десятью надежными людьми спустился в шлюпку и поплыл к «Сандвичу», пушки которого безмолвствовали. На палубе Ричард Паркер, его помощник Дэвис и еще несколько человек стояли молча, столпившись тесной кучкой. Вокруг них образовалась страшная пустота. Матросы пугливо пятились подальше от обреченных.
Капитан Блай подошел к ним и опустил свою тяжелую руку на плечо Паркера. Тотчас же солдаты морской пехоты арестовали его, а также Дэвиса и прочих главарей. Все они сдались без сопротивления. Лишь один делегат по имени Уолкер тут же покончил с собой, размозжив себе голову выстрелом из пистолета.
Пленники были отвезены на борт «Нептуна», где состоялся военный суд под председательством адмирала Гуверг. Паркер и Дэвис были осуждены на смерть, прочие «к порке всем флотом». Каждому из них предстояло получить по двести ударов плетьми, причем наказание должно было производиться поочередно на всех кораблях эскадры.