Скандальный морганатический, то есть неравнородный, брак не позволял Константину оставаться наследником русского престола. Вот почему ещё в январе 1822 года, более чем за три года до кончины Александра I, он отрёкся от царского трона в пользу своего брата, Николая Павловича. Однако акт отречения не обнародовали, и всё это время он держался в строжайшей тайне. Таким образом, с 20 ноября до 14 декабря 1825 года, то есть со дня смерти Александра I до официального восшествия на престол Николая I и обнародования отречения от престола Константина Павловича, в России был период междуцарствия. Он сопровождался нервной перепиской между Петербургом и Варшавой, где в то время находился Константин, и тревожным ожиданием результатов выяснения семейно-династических отношений между двумя братьями.
Великий князь Константин Павлович
Повторимся, ни официальных уведомлений, ни каких-либо указаний на этот счёт издано не было. Общество находилось в полном неведении. Вот почему едва в Петербурге узнали о смерти Александра I, как в витринах магазинов появились портреты нового императора — Константина I, а на Монетном дворе приступили к чеканке монеты с его изображением. За короткий период междуцарствия выпустили шесть пробных монет. Они ожидали высочайшего утверждения. Понятно, что с окончанием междуцарствия вопрос о новом металлическом денежном знаке отпал сам собой.
В тираж монеты не запустили. Сегодня эти исторические шесть пробных монет являются нумизматической редкостью, известной под названием «Константиновский рубль».
Константиновский рубль
Но и это ещё не всё. В течение нескольких дней все официальные учреждения обеих столиц под присягой признали Константина императором. К присяге была приведена армия. На верность Константину присягнули все высшие государственные чиновники, все Романовы и сам Николай Павлович. О своём верноподданничестве он сообщил Константину в личном письме, тут же отправленном в Варшаву. И только 13 декабря, когда Константин вторично подтвердил своё отречение, Николай провозгласил себя императором. Таким образом, формально с 27 ноября по 13 декабря императором и самодержцем Всероссийским являлся Константин I, хотя, согласно официальной историографии, он никогда не царствовал, а начало правления Николая I задним числом отодвинули к дате смерти Александра I.
Итогом всей этой семейной неразберихи должна была стать переприсяга новому императору. С этим неожиданным обстоятельством и связано начало восстания декабристов на Сенатской площади. Сделаем небольшое отступление.
Впервые термин «декабристы» появился в жаргоне сибирских чиновников в 1830-е годы. Таким прозвищем они отличали политических ссыльных по делу 14 декабря от осуждённых на каторгу других преступников — уголовников и убийц, которых в Сибири было достаточно. В европейский оборот термин «декабристы» ввёл Герцен в своём журнале «Колокол».
Теперь продолжим. По планам руководителей восстания, предполагалось вывести солдат на Сенатскую площадь и принудить Сенат объявить о созыве Учредительного собрания для принятия конституции. Формально это должно было быть облечено в требование присяги не Николаю Павловичу, а его брату Константину, который в обществе слыл либералом. Согласно широко распространённой легенде, гвардейские солдаты, стоя на Сенатской площади, и в самом деле весело скандировали: «Конституция». Правда, наивно полагали при этом, что это жена Константина. Тем самым выражалось явное предпочтение Константину Павловичу перед его братом Николаем. Других требований у простых солдат и не было.
В случае неудачи восстания, по планам его руководителей, полки должны «поджечь Петербург, чтобы праха немецкого не осталось, и отойти к новгородским военным поселениям». Среди многочисленных причин, вызывавших неуверенность в благополучном исходе предприятия, оказались и вещие слова Серафима Саровского, который одному из членов тайного общества, явившемуся к нему за благословением, сказал: «Этот человек хочет возмутить всю Россию», — и с гневом прогнал его от себя.
Михаил Андреевич Милорадович
События 14 декабря 1825 года не только всколыхнули Россию, но и разделили общество на две далеко не равные части. Сохранилось предание о графе Ф. В. Ростопчине, который, узнав о восстании, будто бы сказал: «Обыкновенно сапожники делают революцию, чтобы сделаться господами, а у нас господа захотели сделаться сапожниками».