Накрапывал мелкий нудный осенний дождь, и офицер (уже порядком промокший) махнул рукой, возвращая Мари оба удостоверения:
— Проезжайте.
Город появился внезапно: из-за хмари дождя вдруг начали проступать размытые пятна света, образующие сияние, освещающее низкие, гонимые ветром тучи. Затем из общего зарева начали выделяться отдельные очаги света; теперь Мари без труда различала ярко освещённые улицы окраинных кварталов, плавно изгибающиеся, перетекающие одна в другую автомобильные магистрали, по которым двигались бесконечные потоки огней, — час пик уже миновал, но в бурно развивающемся мегаполисе за последние годы появилось огромное количество машин, так что движение по основным магистралям прекращалось разве что глубокой ночью, да и то не всегда.
Свернув на знакомой дорожной развязке, она влилась в общий транспортный поток, следуя в северо-западном направлении. Почти час понадобился ей, чтобы пересечь окраину мегаполиса. Глядя на множество новостроек, она не испытывала резких чувств — подавляющая часть населения колонии не была повинна в её судьбе, глупо и жестоко упрекать всех и каждого в собственном горе.
Хотя могла ли она назвать свою жизнь горем?
Выбор. Сделав его однажды, она сама провела незримую черту между собой и остальными людьми, так что ж сетовать теперь? Тем более что Мари прекрасно понимала — город не дал бы ей и сотой доли того, что давала жизнь в запретной зоне. Здесь она неизбежно превратилась бы в рабу системы, а там, несмотря на лишения и опасности, сама выбирала свой путь…
…Остановив машину у неброского фасада одного из сохранившихся среди новостроек старинных зданий, она вышла под моросящий дождь, открыла багажник, достала оттуда увесистый кофр, предназначенный для костюма биологической защиты, и, подойдя к дверям, трижды позвонила особым, известным ей образом.
Под решёточкой домофона трепетно зажглась зелёная искра.
— Кто там? — осведомился хриплый голос.
— Ромер, открывай. Есть дело.
Едва слышно щёлкнул электрозамок, и Мари, толкнув дверь, вошла в просторный вестибюль здания.
Здесь тоже была проведена некоторая реконструкция, например, появился лифт, и теперь уже не нужно было тащиться на пятый этаж по ступеням старой истёртой лестницы.
Квартира, куда она вошла спустя несколько минут, не отличалась ни изяществом убранства, ни иными видами комфорта. Скорее она напоминала временный склад, совмещённый с неряшливым офисом.
Человек, встретивший её у дверей, оказался мужчиной средних лет с лохматой, нечёсаной шевелюрой, глубокими морщинами на рано обрюзгшем, постаревшем лице и вечно подёргивающейся от нервного тика щекой.
— Давненько ты не появлялась, — вместо приветствия произнёс он, зачем-то выглянув за дверь в пустой коридор этажа.
— Всё нормально, Ромер, расслабься. Хвоста за мной нет.
— А мне откуда знать? — резонно возразил хозяин квартиры, затворяя массивную металлическую дверь с надёжными ригельными замками. — Нынче отдел по борьбе с внешними угрозами уже не тот, что прежде. Зверствуют.
— В смысле? — Мари поставила на пол тяжёлый кофр, нашла взглядом пустующее кресло и уселась в него, закинув ногу на ногу. — Я что-то не заметила особо пристального контроля на въезде.
— А, — махнул рукой Ромер. — На блокпостах вечно сидят лохи. Случись что — позлобствуют пару дней и снова успокаиваются. Рутина. Сейчас много народу за город выезжает, правительство расширило границы безопасной зоны. Так что им каждую машину проверять, как встарь, — замаешься. А вот на местах ребята не дремлют. Новое поколение подросло, чем их там в школах пичкали, неведомо, но больно злые. Об ИскИнах знают только по книгам да фильмам, но ведут себя нагло. Горя не хлебали, вот и выпендриваются.
— Это ты о службе внутренней безопасности? — усмехнулась Мари.
— О них, о ком же ещё? — Ромер склонился над привезённым ею кофром, набрал код и щёлкнул замками. — Ого… — присвистнул он, увидев аккуратно упакованные блоки долгосрочной памяти. — Стандартные или эксклюзив? — подняв взгляд, осведомился он.
— Всего понемногу. Пятьдесят на пятьдесят примерно. Будешь проверять или поверишь на слово?
— Тебе поверю, — кивнул хозяин квартиры, закрывая крышку контейнера. — Плата будет обычной. Или у тебя есть условия?
— Есть. Кроме денег, мне нужен один прибор. Только не говори, что у тебя его нет.