– Но ведь от этого ваше беспокойство о ней не уменьшилось.
– Конечно, нет! Она – моя мать, и неважно, лгала она мне или нет. Я с ума схожу оттого, что не знаю, где она и жива ли, скрылась ли в Уэльсе, как заявил Ранульф, или он держит ее пленницей в малпасской башне.
– Неужели он может так обойтись с леди? – Дарси покачал головой.
– Надеюсь, что нет. – Говейн вздрогнул, вспомнив детские жестокости Ранульфа, о которых страшно было думать, не то, что пересказывать. – Возможно, именно поэтому Ранульф перекрыл все дороги, ведущие к Малпасу, чтобы я не смог спасти мать. Но я верю, что она жива!
– Почему он отсек эту местность от всего края?
– Не знаю, но ничего хорошего это не сулит, мой друг. Меня терзает то, что мы до сих пор не двинулись в путь, и все же мне претит сама мысль о том, что я рискую жизнями людей, чтобы возвратить свои владения и спасти мать.
– Ваш план тщательно продуман, а люди хорошо подготовлены.
– Это так, но они беглые крестьяне, торговцы и слуги, хоть и в кольчугах.
– Они умерли бы от голода или их убила бы стража Ранульфа, если бы не вы, – возразил Дарси.
У Говейна сжалось сердце.
– Не делай из меня героя. Я возглавил их потому, что мне нужны люди для сражения с Ранульфом.
– Скажите это тем, чьи жизни вы спасли.
– А что я скажу тем, кто умер во время наших налетов, и тем, кто погибнет при атаке на Малпас? Что будет с Аистом и другими мальчишками, которые обязательно присоединятся к нам? Господи, из-за мести Ранульфу я превратил его крестьян в мятежников. Если нам не удастся взять Малпас, их поймают и повесят по моей вине.
Дарси подошел к другу и положил руку ему на плечо.
– Вы дали им надежду. Если мы и превратились в грабителей, то поневоле. И грабим мы только Ранульфа.
– Для мертвых это слабое утешение… Дарси хлопнул Говейна по плечу.
– Ранульф не оставляет нам иного выхода. Мы должны уйти из пещер до зимы, когда урожай уберут, а скот забьют.
– У тебя, как всегда, еда на первом месте, – вымученно улыбнулся Говейн. – Я отправлю раненых и детей в безопасное место.
– Куда?
– В Ньюстедское аббатство.
– В Ньюстед? Но это в противоположной стороне. А, понятно, вы решили сопровождать туда нашу монахиню…
Наша монахиня! Прошлой ночью сестра Элис менее всего походила на праведницу – в накидке, обрисовавшей соблазнительные формы, и со сверкающим взором. Уж слишком она живая и необузданная, чтобы заточить себя в затхлом аббатстве.
– Ей здесь не место! Да и Мей она раздражает, – стал объяснять Говейн. – А я рассчитываю на Мей. Она должна будет подготовить запасы продовольствия к путешествию.
– А вы не боитесь, что сестра Элис выдаст наше убежище, если вы отпустите ее?
– Она почти ничего не успела увидеть. О наших приготовлениях ей неизвестно, и Ранульфу она не сможет ничего сообщить. Это в случае, если она с ним заодно. Во время пути ей завяжут глаза, а присматривать за ней в аббатстве я оставлю Ральфа Дениса.
– Какой из него сторож?! – проворчал Дарси. – К тому же он предпочтет участвовать в сражении.
– Значит, тем зорче будет следить за монашкой.
– Она нам может понадобиться как лекарь.
– Не знаю. Уж чересчур она нежная и избалованная! Бетт сказала, что она чуть не упала в обморок, когда вошла в мою каморку, а потом потребовала приличную комнату с настоящей кроватью, а не грязную солому на полу.
Дарси усмехнулся:
– Вам ведь тоже этого не хватает.
– Ни у кого из нас нет кровати, но мы смирились с этим. А она никогда не смирится! – Он упрямо сжал губы. – Монахине не место среди разбойников.
Кто-то следит за ней! Элис проснулась от этого ощущения и замерла. Темнота давила, казалось, что она лишилась зрения и слуха.
Ужас сковал ее. Надо бежать! Но где выход из этой жалкой конуры?
– Она проснулась, – раздался шепот, явно детский.
– Мама? – спросил еще один детский голосок.
– Нет. Сестра Элис. Мама говорит, что она – ангел.
Элис успокоилась.
– Кто здесь? – тихо спросила она.
Послышался шорох одеяла, закрывавшего вход. На фоне бледного света, струившегося из коридора, стояли двое малышей.
– Мы вам не помешали? А то мама рассердится.
– Нет, я рада. Заходите. – Элис села и поморщилась – болело все тело. – Который час?
– Не знаю…
Держась за руки, дети вошли: девочка лет семи с худеньким личиком и двухлетняя малышка, уткнувшаяся носом в грубое коричневое платье старшей девочки.
– Я Бирди, – сказала старшая.
Ее темные волосы были растрепаны, большой палец – во рту.
Элис вспомнила, как Бетт рассказывала про своих пятерых отпрысков, чьи имена все начинаются с буквы «Б», и что Бирди – самая младшая.
– А кто с тобой?
– Энид. Она всех боится. – Бирди погладила малышку по светлой головке. – Не бойся, Энид. Монахини не похожи на других Они хорошие и добрые. Так мама говорит.
Малышка посмотрела на Элис поразительными зелеными глазами, унаследованными от отца.
– Она – незаконнорожденная, но мама говорит, что дети в этом не виноваты. Мы все равно ее любим.
– Ее мама – Мей? – спросила Элис.
– Нет. Руби, няня Энид, говорит, что ее мама – леди Бланш, а Говейн украл Энид у нее.
– Украл ребенка у матери?! – ужаснулась Элис.
– Мей говорит, что леди Бланш будет гореть в аду, а моя мама говорит, что она это заслужила.
Так ничего и не поняв, Элис на всякий случай решила не углубляться в грехи Говейна. Ее интересуют лишь раненые и путешествие в Ньюстед.
– Бирди, ты не можешь узнать – сейчас утро или ночь?
– Утро, наверное. Уже все встают.
Элис развязала шнурок на конце косы и стала расплетать пряди. Хотелось заняться с детьми, ведь она так любила своих маленьких племянников, играла с ними, рассказывала сказки.
– Ой!.. У вас такие красивые волосы! – Бирди вместе с вцепившейся в нее Энид подошла поближе. – Можно их потрогать?
Элис напряглась и уже хотела сказать «нет», но произнесла «конечно». Распущенные волосы доходили ей почти до талии.
Бирди вытащила палец изо рта и запустила ручонку в эту роскошную темно-каштановую волну.
– Они теплые, как солнце. Потрогай, Энид.
Кроха подняла голову, и у Элис сжалось сердце. В зеленых, цвета листвы, глазах Энид отразился нечеловеческий страх. Кто ее так напугал?
Элис протянула девочке прядь волос.
– Потрогай, Энид, – ласково сказала она.
Не сводя с Элис испуганных глаз, малышка медленно протянула пальчик, дотронулась до волос и отдернула руку, словно обожглась. А потом спросила шепотом:
– Ты ангел? – И вдруг потянулась не к волосам, а к лицу Элис, провела пальчиками по ее щеке.
Мгновенно ощутив ужас и беззащитность девочки, Элис отпрянула от нее. Пресвятая Дева Мария! Кто так напугал этого ребенка? Энид захныкала.
– Прости, малышка. – Элис постаралась взять себя в руки.
Она заново заплела косы и обвила их вокруг головы. Затем надела чепец и головной убор. Чувствовала она себя неопрятной, хотелось умыться и переодеться и еще… поесть.
– Вчера я оставила у источника рубашку. Бирди, ты сможешь проводить меня туда?
– Могу, только мне не разрешают ходить одной.
– Но с тобой буду я!
И они отправились в путь по лагерю мятежников. Бирди продолжала сосать палец. Странно! – думала Элис. Такая большая девочка!
Как могут люди жить под землей? – продолжала размышлять она. А что, если она никогда больше не увидит родителей, братьев и Ориэль? Нет, она не должна так думать! Говейн обещал отвезти ее в Ньюстед за то, что она спасла жизнь Аисту и другим раненым. Элис шла, пытаясь запоминать дорогу, но коридоры переплетались, словно лабиринт.
– В этой горе, видно, полным-полно пещер, – заметила она.
– Сначала мы играли здесь в прятки, – отозвалась Бирди, – но потом нам надоело. – Она остановилась перед большой, обитой железом дверью и отворила ее. – Нам нельзя сюда заходить, но там так интересно!