Но сейчас он испытал новое для себя ощущение – в нем зародился страх. И этот страх заставил его оторваться от стальной плиты и слепо мчаться дальше. Свернул в один коридор. В другой. Споткнулся о мертвое тело, упал, перепачкавшись в тягучей застывшей крови. Подскочив, побежал дальше и… опять уткнулся в преграду. Поперек узкого прохода стоял старый гусеничный АКДУ с поднятыми створками контейнера. Он не раздумывал. Подпрыгнул, схватился за створку, перевалился, опустил ноги в контейнер. Что-то зажужжало. И через миг Ржавый почувствовал сначала жесткую хватку на ноге, а следом невероятную боль, пробившуюся даже сквозь наркотическую эйфорию. Его крик эхом раскатился по коридорам. Выпрыгнув, вылетев из контейнера, он рухнул на пол, схватился за ногу и с ужасом увидел на левой голени какое-то жуткое многолапое механическое создание издающее жужжание. По штанине лилась кровь, неистовая боль терзала его ногу. Он попытался отодрать этот кошмар, но боль обожгла его нервы кипятком, и он затрясся в болевом шоке.
Потом! Все потом!
Встав, он тяжело шагнул… и рухнул, когда левая нога с хрустом подломилась под его весом.
Эта штука что-то сделала с его костью! Сломала ее! Сломала!
— Сука! Сука! – выплевывая слова, Ржавый прополз несколько метров. Поднялся, держась за стену. И запрыгал вперед на правой ноге, жадно вглядываясь в свет в конце тоннеля. Надо добраться. Обязательно надо добраться. Там полицейские патрули. Они помогут. Они спасут.
Но добраться до спасительного света ему было не суждено. Он снова упал. Разбил нос. Штука на его ноге неожиданно затихла. А когда поднял голову, увидел перед собой рабочие ботинки на толстой резиновой подошве. Поднял лицо выше, прошелся взглядом по оранжевым штанинам комбинезона и намертво прикипел глазами к зажатому в стальной руке тяжелому тесаку с окровавленным лезвием.
— Ты убил нас – тихий шелестящий голос не передавал эмоций.
Казалось, говорит бездушный робот древней модели. Электронные глаза пусты. Лицо Нортиса выглядит ледяной маской, изредка передергиваемой нервной судорогой.
— Постой! Постой! – простонал Ржавый. Вытащил из кармана красный дозер, прижал к шее.
Нортис не мешал. Он все так же неподвижно стоял и смотрел на распластавшегося у его искусственных ног одного из ублюдков оставшегося безнаказанным за убийство его семьи.
В красном дозере находился один из так называемых военных коктейлей, популярных среди уличных бойцов и рядовых быков преступных группировок. Обезболивание, бесстрашие, всплеск сил. Выронив опустевший дозер, Ржавый попытался собраться с мыслями, но перегруженный наркотой мозг отказывался работать. Боль ушла. Но бесстрашие не появилось. Он очень не хотел умирать. Страшно хотелось жить дальше. Но одна единственная связная мысль пришедшая в голову дала четко понять – это конец пути. Отсюда ему не уйти. Оскалившись, глухо рассмеявшись, он вскинул лицо и выплюнул:
— Мне понравилось дрючить твою мамашку, придурок! Она была той еще сладкой штучкой!
Тяжелый пинок заставил его поперхнуться словами и перевернуться на спину. Следующий удар подошвой ботинка пришелся в лицо, превратив уже сломанный нос в лепешку и сломал челюсть. Брызнули слезы. Но они не помешали увидеть Ржавому куда опускается занесенный тесак.
— Нет! А-А-А-А! – коридор заполнил почти бессвязный звериный вопль – Не-е-ет! А-А-А-А!
Усевшись, схватившись за стену, Ржавый неверующе смотрел на свой окровавленный пах. На глубокую рану откуда хлестала кровь. Наркотик уже не помогал и новая волна боли захлестнула его. Еще два удара исполосовали бедра Ржавого, добрались до костей. Отошедший киборг прислонился к стене, опустил тесак и молча смотрел за агонией орущего Вольфганга Манна. Сначала тот безуспешно пытался зажать раны, косился на лежащий в паре шагов игольник, хватался ладонью за рукоять электрошокера торчащего из набедренного кармана камуфляжных брюк. Но вскоре силы окончательно оставили его.
— Я трахал твою м-мать! – вместе с кровью выдавил он из перекошенного рта – Я трахал ее! Убил твоего отца. Прикончил сестру!
Вертинский молчал. Он наблюдал. А Ржавый, поняв, что ему не удалось вызвать у Нортиса даже тень эмоции, сдался. Нащупал пропитанный кровью карман, вытащил несколько дозеров и вколол себе ударную дозу. Смертельную дозу. Но не ради быстрой смерти. Просто Ржавый хотел умереть в кайфе. Хотел убрать из памяти терзающий его страх. Не получилось. Он не успел провалиться в сладкий омут беспамятства – Вертинский начал действовать. И для начала, отлипнув от стены, он отрубил Ржавому ноги. И принялся за руки.