Ей померещилось, что на краю матраса кто-то сидит. Темное аморфное облако, очерченное светлой каймой, неожиданно приобрело резкость. Сомнений не оставалось: рослый господин в черном, похожий на футляр, был тем самым незнакомцем, что переполошил ее в больничных кулуарах!
В иной ситуации Лизу охватила бы паника, но все, на что сейчас она была способна, это дернуться и рухнуть на спину.
Незваный гость приблизился, отчего механическое потрескивание у нее в ушах разыгралось не на шутку. Его огромные глаза переливались всеми оттенками желтого и зеленого, словно поле лютиков, колышимое ветром. Оно обступило Лизу, заворожило.
— Ты — смерть? — прохрипела она, едва соображая.
Отпрянув, незнакомец повертел головой — нет, не смерть.
Когда ее радужки уже было закатились за надбровные дуги, неведомая внутренняя сила вдруг пробудила Лизу и заставила приподняться. Боль притупилась, и в угасающем сознании бегущей строкой мелькнула одна единственная мысль: нужно позвать на помощь.
Ее рука нащупала телефон, что Аня перед уходом предусмотрительно переставила на тумбу у кровати. Борясь с параличом, Лиза давила на кнопки, как могла.
Спустя мгновение раздался бодрый голос дежурной Белкиной:
— Кардиохирургия второй городской больницы, Татьяна, слушаю!
— Тань…помоги... — шепнула Лиза и, выронив трубку, упала навзничь.
Глава 4. Алат по имени Макс
Над прудом в центре парка клубился пар.
Подхваченные вихрем листья, сухие и изогнутые, словно бронзовые черепки, скребли асфальт подмерзших прогулочных дорожек. Едва различимые силуэты прохожих проскальзывали мимо и растворялись во мгле. Свинцовое небо наливалось и темнело с каждой секундой, и наконец, мелкие, как сор, снежинки закружились в воздухе.
«Она видела меня! Видела!» - повторял Макс, вглядываясь в стылую воду.
Прошло без малого две недели с тех пор, как он наведался к Лизе. Откачали ее быстро. Должно быть, она уже дома, размышлял он и кутался в пальто, припоминая, как по ее квартире гуляла обреченность.
Облик этой хрупкой молодой женщины с изможденным лицом и грустным взором, как у Богоматери Эль Греко1, так и стоял у него перед глазами. Ее естественное лиловое свечение в день, когда он подстерег ее в больнице, вспыхивало алыми и черными пятнами, будто зловещий фейерверк - то был недобрый знак.
Макс растерялся не на шутку, когда понял, что Лиза заметила его, и улизнул. Одно дело, дети - верящие в чудеса человечки, балансирующие между двумя мирами с ловкостью умелых канатоходцев. Дети были способны видеть его; со взрослыми все обстояло иначе.
А потому, вопреки принятому у охранителей порядку, он захотел вернуться к своей новой подопечной. Увидит ли она его сейчас, когда миновал ее кризис? Макс жаждал это выяснить.
Медики списали приключившееся с Лизой на сильный стресс. Больничный ей продлили, а скандал о ее связи с Фоненко замяли.
Маргарита стала чаще заглядывать на работу к мужу, но вела себя при этом как ни в чем не бывало - то ли оттого, что иного ей не позволяла женская гордость, то ли потому, что Дмитрий пообещал в скором времени рвануть вместе с ней на моря, прочь из ноябрьского плена.
Лиза успокоилась и на все произошедшее теперь смотрела так, будто оно ее не касалось. И все же она часто вспоминала тот туманный образ и те необыкновенные глаза, что вынудили ее просить о помощи.
В первые дни после выписки Аня Селезнева жила у нее, а Глинич заезжала и звонила, чувствуя и свою причастность к случившемуся. Говоря по правде, Лиза бы предпочла, чтобы ее на время оставили в покое - она давно привыкла справляться с проблемами в одиночку. Но когда ей пришлось выбирать между домашним арестом под недремлющим оком Селезневой и дополнительной неделей на больничном «курорте», она, не думая, согласилась на план «а».
Жизнь постепенно возвращалась на круги своя.
В этот раз Аня заглянула к Лизе вечером, притащив с собой огромный пакет с продуктами.
- Вот, я тут бульон куриный раздобыла. Твой любимый гранатовый сок. Хлеб, фрукты, чай, шоколад, - улыбнулась Селезнева, протискиваясь в дверь, и выложила покупки на кухонный стол.
Запыхавшись, она поправила съехавший набок берет. В зеленом пальто и красной шапке грубой вязки она походила на сказочную помощницу Деда Мороза.
- Я ничего не забыла?
- Кофе, - подсказала Лиза, одернула новый пеньюар, и, обойдя стол, опустилась на табуретку.
После того, как ее «воскресили», о чем Аня так любила напоминать (не подозревая, насколько была права), она решила не хранить вещи, что берегла для особого случая. Отныне такой случай наступал каждый раз, когда она просыпалась - в относительном здравии, в сознании и без оглушающей головной боли.