— Что у тебя с Фоненко, Лиз?
— В каком смысле? — от неожиданности тонкий пластиковый стакан хрустнул у Лизы в ладони.
Она была уверена, что в больнице никто не догадывался о ее романе с Дмитрием: в отделении он был нарасхват, его операции были расписаны на несколько месяцев вперед, а сама Лиза разрывалась между работой в операционной и бесконечными дежурствами. И потом, в их кардиохирургии на шестьдесят коек трудилось четырнадцать врачей. Неужели кому-то из них было дело до ее личной жизни?
Доктор Глинич едва заметно улыбнулась. В свете фонарей ее голова с аккуратно убранными седыми волосами казалась посеребренной. От улыбки морщины сложились в веер на ее бледных щеках.
Она подошла к Лизе вплотную, прошептав:
— Глаза, моя милая, тебя выдают глаза. Я очень ценю тебя как профессионала и как человека. Все тебя ценят, а я — особенно. Моего мнения ты, разумеется, не спрашивала, но все же…
Переминаясь с ноги на ногу, Марина Анатольевна добавила:
— Подумай о себе. Дмитрий Валентинович — женатый человек.
Лиза дернулась, и недопитый кофе выплеснулся ей на руку.
— Черт! — она встряхнула кистью, словно изрядно подостывшая жидкость обожгла ее, и ответила, не скрывая недовольства. — Я знаю, знаю, что он женат! Пока женат.
Раздосадованная, Лиза швырнула пустой стакан в ближайший мусорник и пробормотала:
— Простите, я не хочу об этом говорить. И я бы не хотела, чтобы эта тема стала общественным достоянием — по крайней мере до тех пор, пока Дмитрий не разрешит некоторые вопросы со своей без пяти минут бывшей супругой. Прошу вас…
Глинич распахнула глаза, помотала головой и приобняла Лизу:
— Ты ведь знаешь, девочка моя, я не пойду болтать об этом. Но послушай совет старой морячки: выбери себе мужчину понадежнее. Фоненко — бог, хирург с большой буквы, все это так. Но он не из тех, кто носит женщину на руках, если к тому нет обязательного медицинского предписания. Его жена уже смирилась с этим, а тебе оно зачем?
— Я люблю его, как вы не понимаете? А потом, он собирается разводиться.
Марина Глинич подняла бровь и заглянула ей в лицо:
— Сколько ты работаешь у нас? Четыре года, пять? Я за шестнадцать лет здесь многое повидала. Пойми, у него нет оснований бросать жену.
— Да он не любит ее! — вспылила Лиза.
— Как бы там ни было, это еще не повод затевать развод. Гораздо проще поменять любовницу на ту, что не будет ожидать и требовать большего.
На что она намекает? Неужели для Дмитрия все это — давно отработанный сценарий?
— А кто сказал, что я от него чего-то требую?
В горле у Лизы встал ком. Это был первый раз, когда она с кем-то обсуждала свою личную жизнь — и не просто с кем-то, а с самой Мариной Анатольевной.
— В свое время у меня был многообещающий роман с одним одаренным врачом, — разоткровенничалась Глинич. — Мои глаза выискивали его в толпе коллег при каждом удобном случае, а сердце замирало, узнавая его по шагам. Меня хватило на много лет ожидания, но разлучить лекаря с его законной супругой смогла лишь одна дама, самая непреклонная из всех, — она натянула перчатки и с горечью в голосе заключила, — это была его собственная смерть. Не мерзни, милая, и не давай себя в обиду.
Лиза не помнила, как дошла до машины. Усевшись в едва различимую в темноте «шевроле», она уткнулась локтями в руль, сомкнула закостеневшие от холода пальцы и уставилась в одну точку.
Автомобили тянулись по проспекту, вовлеченные в вязкое вечернее движение — по-особому вязкое и нерасторопное в предвкушении грядущих выходных.
Потеряв счет времени, она, кажется, перестала ждать. Когда Дмитрий появился, потирая озябшие ладони, Лиза очнулась и разблокировала дверь.
— Прости, я только выбрался, — промурлыкал он, занимая место рядом с водителем.
— Я подумала, что ты уже уехал, — вздохнула она, окидывая его взглядом.
Метр восемьдесят, широкие плечи, русые кудри с едва заметной проседью и юные смеющиеся глаза. Ему говорили, что он похож на Есенина. Если бы он не выбрал работу хирурга, то наверняка подался бы в актеры.
— Никак нет! — Дмитрий щелкнул языком и посмотрел на нее в упор. — Ты в порядке?
— Да...
— Звучит не очень убедительно. Ну, скажи, в чем дело?
Собираясь с мыслями, Лиза ослабила шарф и опустила подбородок в открывшееся теплое гнездышко.
— Хотела узнать, побеседовал ли ты с женой.
Дмитрий нахмурился и перевел глаза на запотевшее лобовое стекло. Свет фар соседней машины вспыхнул в его золотистых волосах.
— Ах, вот ты о чем. Мне было не до этого, ты же знаешь.
— Ты обещал поговорить с ней на этой неделе, разве нет? — как ни пыталась Лиза совладать с собой, ее голос предательски дрожал. Если бы еще год назад какой-то смельчак сообщил ей, что она потеряет терпение и затеет этот унизительный допрос, то она бы рассмеялась ему в лицо. Но нынче ей было не до смеха. — Сегодня пятница.