– Лизок, привет! – обрадовался охранник, скучающий в небольшой каморке на входе.
– Привет, Дим, – сдержанно ответила Лиза и, пока тот не увязался следом, бодро зашагала по коридору, выискивая двери своего отделения и заодно запоминая расположение остальных помещений.
Предыдущие два дня у нее должны были быть выходными, но провела их Лиза с утра до вечера помогая в сборах и погрузке вещей для переезда, а вот на новом месте оказалась впервые. Небольшой коридор с наставленной повсюду обувью, просторная раздевалка со множеством одинаковых шкафчиков, она же – место встречи воспитанников и родителей, если те приходили их навещать, длинный коридор, душевая, туалет, четыре спальни – две для мальчиков, две для девочек, и просторная кухня. Завтрак у детей уже закончился, и это очень хорошо. Потому что места, отведенного для работы с документацией тут, судя по всему, предусмотрено не было. Заполнять бумаги можно было либо сидя на длинном потертом диване на входе в кухню за небольшим низеньким столом, либо в спальнях у детей.
Приняв смену у ночной воспитательницы, Лиза взялась за заполнение бумаг.
Журнал передачи смен, журнал ежедневного планирования, журнал учета проведенных мероприятий, журнал кратких конспектов проведенных занятий, журнал учета посещаемости выездных и внутренних мероприятий, журнал планирования выездных и внутренних мероприятий, журнал почасового распорядка дня, индивидуальные карточки развития на каждого ребенка, журнал динамики развития кратких личных характеристик, сводный журнал основных мероприятий по индивидуальному развитию и журнал учета журналов. В промежутке между заполнением журналов и журналов о журналах журналов можно было постараться выкроить время на собственно работу с детьми. Лиза старалась. Очень. Больше всего она любила собирать маленьких дикарят вместе и под недовольные возгласы и кислые мины раскладывать на сдвинутых вместе столах нехитрые приспособления для творчества. Дети, неминуемо увлекаемые процессом, брали в руки ножницы, бумагу, клей, карандаши, сначала неуклюже и неловко, но со временем все более уверенно и умело, и создавали свои неповторимые, уникальные кособокие и кривоватые шедевры. И не было ничего ценнее неизбежно устанавливающейся со временем атмосферы доверия, когда в середине занятия кто-то начинал рассказывать незамысловатый, но столь дорогой детской душе случай из жизни, и следом эстафету подхватывали все остальные, делясь с только детям присущей непосредственностью и искренностью своими переживаниями, радостями и невзгодами. По окончании занятия волны благодушия еще с некоторое время прокатывались по детскому коллективу, со временем разбиваясь об неизменные суматоху, крик, ругань и гвалт, но на время все же оттаявшие детские сердца, излучающие согревающее душу тепло, определенно давали понять: еще не все потеряно, все еще может быть хорошо. Пылающие детские сердца, остывшие под ледяными порывами жизненных невзгод, все равно продолжали оставаться детскими.
– Лиза Вадимовна, а мама точно узнает, что мы сюда переехали? – в помещение кухни из-за двери всунулась русая растрепанная голова вечно чумазого Вити Скворцова.
– Да, Витя. Социальный работник ходит к ней почти каждый день. Ее уже предупредили, – успокоила Лиза мальчика. Витя задавал ей этот вопрос уже раз десятый по счету.
Семилетний Витя попал в Центр чуть больше недели назад. Уже вечером, за пару часов до того, как она собиралась уходить домой, сотрудники опеки привели грязного, голодного мальчика, который сидел на диване, нахмурившись и опустив голову.
– Четвертый раз он сюда попадает, – пояснила грузная женщина с короткой стрижкой и орлиным носом, – мать-алкоголичка опять в запое. Он на остановке у ларька у прохожих еду попрошайничает, пока люди не пожалуются. Потом вот забираем его.
Женщина из опеки ушла, а Витя все так и сидел на диване, внимательно рассматривая носки своих рваных кроссовок.
– Вить, – осторожно позвала Лиза, – я Лиза Вадимовна. У нас ужин уже закончился, но я еще не ела. Поешь со мной вместе?
Долгое время Лиза считала, что пережившие голод дети будут набрасываться на любую еду всегда и везде. И с удивлением поняла, что это не так. Воспитанники Центра, быстро привыкнув к регулярным завтраку, обеду и ужину, начинали вести себя, как и большинство самых обычных детей: оставляли нетронутые тарелки творожных запеканок, отпихивали от себя рыбные котлеты, морщили носы при виде супа и за обе щеки уплетали пирожки, булочки и печенье. Витя был не таким. Его тарелка после еды всегда оставалась пустой.