- Боюсь, что Полл никогда не будет такой же усидчивой, как Лили или Джордж, - говорила тетя Сара. - И нет в ней того природного ума, что в Тео. Право, не знаю, куда мы сможем ее определить.
- Время терпит, - говорила тетя Гарриет. - Оставь ее в покое, она сама себя определит.
- Если ты не знаешь, куда себя девать, - говорила мама, - то возьми кусок наждачной бумаги и почисти каминную решетку.
Но Полл знала, куда себя девать. Все дни, пока другие томились в школе, она, стараясь не попадаться маме на глаза, странствовала повсюду, вольная как ветер. Бегала к Колодцу невесты и, когда там не было цыган, сбивала палкой кувшинки или собирала ужасных черных пиявок, которые ползали по песчаному дну на мелководье. Или же обследовала окрестные леса, давила грибы-дождевики, и они взрывались облачком черной пыли. При этом бдительно поглядывала, нет ли поблизости лесничего. А иной раз, когда жара и лень ее одолевали, она просто пересекала площадь, шла до конца Тэнк Лейн и там залезала на старый вяз. И наблюдала оттуда, как жизнь течет.
Люди нечасто сюда заходили. Разве что бродяга какой-нибудь; или почтальон мистер Снуп выгонял сюда двух своих коров пастись на сочных обочинах; или еще продавец кроличьих шкурок - на плече длинный шест с нанизанными на него шкурками; или Перси, сын прачки, - он помогал матери собирать белье, а потом развозил его в деревянном ящике на колесах. Переи был глухонемой, он мог издавать только странный горловой звук, нечто среднее между кашлем и карканьем. «Кхар-кхар», - произносил он, толкая свою старую тележку и водя при этом головою, как птица, когда она пьет. Он проходил по Тэнк Лейн несколько раз на дню, обычно в послеобеденные часы, как раз когда Полл занимала свой наблюдательный пост среди ветвей вяза. Скрип его тележки, его кашляющий припев были как бы неотъемлемой частью сонных летних будней, так же как мохнатые на ощупь вязовые листья, их едкий запах, если растереть их в горячих ладонях. Однажды она увидела Лили - она вела велосипед, а красивый викарий на своей деревяшке хромал рядом. Потом, уже за ужином, Полл только хихикнула, когда мама сказала:
- Лили, у тебя такой победный вид! Как у кошки, которая добралась до сметаны.
А на другой день она увидела Тео с Ноем Баггом. Они шли, повернув лица друг к другу, как приятели. Полл заметила не без удивления, что Тео теперь почти одного роста с Ноем.
- Ну, если тебе охота, - проговорил Ной и засмеялся, - чтобы и дальше так же, то придется тебе что-нибудь придумать.
Она не расслышала, что ответил Тео, а Ной снова засмеялся:
- Что ж, Гринграсс, тогда будь что будет. Мне-то ведь все едино.
И пошел, насвистывая, а Тео глядел ему вслед. Когда Полл позвала его тихонько, он поднял голову и сразу покраснел, как мак. Она соскользнула к нему вниз, а он сказал:
- Ты за мной шпионишь?!
- А чего это ты так покраснел?
- Ничуть.
- Очень даже. Я же вижу твое лицо.
- Просто ты меня напугала, вот и все.
- Нет, не все. - Она видела его неловкую двусмысленную улыбку, бегающие глаза. - Он все еще пристает к тебе, да?
- Вернее сказать, шантажирует.
- Из-за того ворованного яйца? Но это же г л у п о с т ь!
- Тогда ты так не считала, - напомнил он. - Ты первая испугалась, что он расскажет тете Саре, что тетя Сара всех нас проклянет и выгонит - мол, ворам и лжецам место в аду. Во всяком случае, в работном доме.
Он над ней смеялся. Она фыркнула возмущенно - совсем как мама!- и сказала:
- Это нечестно, я тогда была маленькая. Я же не знала, как надо поступать. Нечестно винить во всем меня.
Он поддал ногой камешек.
- Я и не виню. Ты оказалась в чем-то права. Не насчет работного дома, конечно, да и тете Саре он бы ничего не сказал, побоялся бы. Но он мог рассказать своей матери, а уж миссис Багг раззвонила бы по всей округе. Нашу маму это не порадовало бы. «Кровь себя покажет», - как говорила эта миссис Багг. Я имею в виду те самые неприятности, когда отец должен был уйти из своей фирмы. Вот я и подумал: а вдруг миссис Багг тоже что-то про это знает и захочет этим воспользоваться? Да еще если узнает, что меня тоже поймали на воровстве - то есть, конечно, не т о ж е, потому что отец ничего не воровал, но ты понимаешь, что я имею в виду...
- Нет, я не понимаю! - взорвалась Полл. - Ты просто путаешь меня, как обычно. А еще, я думаю, ты и самого себя путаешь.
- Что ж, распутай меня в таком случае. Выпутай!
Вид у него был потерянный, она сразу пожалела о своих словах. Бедный Тео! Он старше и умнее, но ей иногда казалось, что он потому и несчастен, что не дурак. Она сказала:
- Да ведь это все было так давно! Века и столетия! Если Ной начнет сейчас поминать эти дела, никто и слушать не станет.
Он покачал головой:
- Боюсь, все не так просто. В том-то и беда: стоит однажды влезть в такое дело, и ты уже попался. Дальше - больше...
Он присел на корточки, подобрал несколько маленьких камешков, подбросил их и поймал на тыльную сторону ладони. Проделав это раза четыре, он пропустил камешки сквозь пальцы и проговорил печально, глухо:
- Наша тетя Сара сказала бы: «Какое нагромождение обманов вокруг самой первой маленькой лжи!»
- О чем ты?
- Я наговорил Ною всякой всячины, которой говорить не следовало, а теперь боюсь, как бы это не вышло наружу. Сначала - все только для того, чтобы он молчал, а потом это уже как игра...
- Игра? - Она была совсем озадачена.
- Ну, или, скажем, и с т о р и я.
- История? Про что?
- Ты будешь меня ненавидеть, если узнаешь. Я сам себя ненавижу.
- Из-за какой-то истории? От историй никому вреда не бывает.
- Зато от вранья бывает. Да, если соврешь...- Взгляд у него был совсем безнадежный. - Не спрашивай меня, Полл. Пожалуйста. Ей-богу, я скорей умру, чем скажу.
- Не в первый раз слышу!.. - Она чуть поразмыслила и спросила: - Это вранье, оно про меня?
- Нет.
- А когда-нибудь ты мне расскажешь?
Он поднял глаза к небу:
- Возможно. Расскажу, пожалуй.
- Ответ не очень-то определенный.
- Ладно, я все тебе расскажу до... до твоего следующего дня рождения.
- Даешь слово?
- Даю!
И он поплевал на ноготь, и растер о полу куртки, и резанул ногтем поперек горла, и звук сделал соответствующий - будто его резанули.
Полл улыбнулась:
- Договорились! - А когда он подмигнул ей, добавила великодушно: - До того обещаю не спрашивать.
В сентябре ей исполнялось десять лет. А сейчас - июль, и, пока они шли домой, ей уже показалось, что ждать придется чересчур долго. Жаль, надо было настоять на каком-то более раннем сроке - ну хоть бы через неделю! Но ведь она пообещала. Глядя теперь на его серьезное лицо, она тоже почувствовала себя серьезной и взрослой. Тут Тео сказал:
- А у меня есть пенни. Чего бы ты хотела? Фруктовых леденцов? Или «Посланий купидона»? Мы успеем в лавку до ужина.
Она обиделась. Неужели он считает ее такой маленькой, задабривает какими-то леденцами! Она отвечала надменно:
- Я бы ничего не хотела, спасибо. Можешь оставить при себе свое паршивое пенни, да и свои паршивые секреты тоже, они наверняка не стоят того, чтобы их знать!
И, сжав губы, вся злобная, побежала к дому.
Она чувствовала себя оскорбленной и всячески давала это понять Тео - как бы не слышала, когда он к ней обращался, и проявляла в его присутствии повышенную нежность к Джорджу и Лили, чтобы еще больше ему досадить. Но ее не надолго хватило. Тео был такой сосредоточенный, тихий, прибитый - никакого удовольствия мучить его. А кроме того, столько всяких дел! Лето вдруг разом выдало такой фейерверк блестящих, увлекательнейших событий, что злиться просто времени не оставалось.