Полл хихикнула, а Лили покраснела. Мама продолжала:
- Дай только свинье в о з м о ж н о с т ь быть чистой, и уж она ее не упустит. Про человека не про всякого это скажешь. Отвечайте-ка мне: от Джона пахнет?
И правда, если от него и пахло, то разве что подслащенным молоком и отрубями - все, чем его сперва кормили. Потом, когда он подрос, мама стала варить для него мелкую картошку, добавляла объедки со стола.
- Где есть поросенок, - говорила она, - там нет помойки. А весной придется нам пошарить вдоль межей и живых изгородей, чтобы насобирать ему одуванчиков, осота: поросенку нужно много свежей зелени, чтобы расти здоровым и крепким. Кормежка тут главное дело, - говорила мама. - У богача доход от капитала, а у бедного с поросенка.
- Как это - доход? - спросила Полл.
- Да так, - ответила мама быстро. - Не придавай значения.
- А разве мы бедные?..
Полл сразу подумала про Анни Даусетт. Анни всегда ходила в скрипучих башмаках и в женском платье, только подкороченном, и тетя Гарриет каждый день пекла ей картошку. Еще Полл подумала, не рассказать ли маме про то, что ей поведала Анни. Но решила не рассказывать: считается, что дети этого знать не должны и не знают.
- Б е д н а я - это Анни Даусетт, - сказала Полл.
- Бедность тоже разная бывает, - сказала мама.
Она это сказала в о о б щ е и с тем выражением заботы и смятения, которое у нее теперь часто бывало; дети уже знали: когда у мамы такое лицо, то лучше ничего не спрашивать и не просить.
Даже папины письма не могли ее ободрить, хотя, кажется, должны были. Дядя Эдмунд бросил свою фруктовую ферму, перебрался из Калифорнии в Колорадо и заправлял там каким-то кабачком. И папа с ним. Кабачок принадлежал женщине по имени Берта Адамс, и почему-то дядя Эдмунд тоже стал звать себя Адамсом - с чего бы вдруг?
- Не нравится мне это дело, - говорила мама тете Саре. - Какой-то у этого дела сомнительный душок.
- Сомнительный? - Джордж как бы удивился. - Дело питейное, так какой же у него может быть душок?
Тетя Сара только раз глянула на него, и он снова уткнулся в свою книгу.
- Похоже, что и фруктовая ферма тоже не принадлежала Эдмунду, - сказала мама. - Джеймс писал, что Эдмунд только управлял ею и что у него какие-то там неприятности.
- Ничего удивительного, - откликнулась Сара. - У Эдмунда иначе и не бывало никогда. Но я удивляюсь Джеймсу: как он позволил себя втянуть? Уж он-то знает Эдмунда! У Джеймса, что ни говори, всегда была разумная голова на плечах.
- Да, но еще и простодушное сердце в груди! - возразила мама. - А эти два качества порой не слишком уживаются.
Она положила папино письмо за часы, что на камине, погляделась в зеркало, что над часами, прошлась рукой по своим волнистым коротким волосам.
- Что же, - проговорила она. - Ну, что же! Если Джеймс в ближайшее время не разбогатеет, то мне придется сделать это самой.
Она отправилась к Маллену в его магазин на Маркет-сквер; на ней было лучшее ее пальто, отделанное стеклярусом, и шляпа тоже лучшая. Вернулась она усталая и будто чуть меньше ростом. Полл и Лили наблюдали, как она вытянула шляпные булавки, как сняла шляпу, вздохнула.
Лили спросила:
- Так что, мама, ты будешь работать у Маллена?
Она покачала головой и села к огню. Джонни подошел, прислонился к ее ноге. Она слегка потрепала его уши и сказала:
- Вот так, моя славная свинка!
Лили сказала уже с возмущением:
- Но почему? Он же сам говорил, что даст тебе работу, говорил ведь?
- Он и дал бы. Он готов отдать всю мастерскую под мой надзор, поставить меня выше Мериголд Багг. Мне это вообще не слишком нравится - за все отвечать. Но кабы только это! Маллен едва начал объяснять, что к чему, а уж я поняла, куда он клонит, знаю я его, старого черта! Конечно, он ничего не сказал прямо, но недолюбливает он Мериголд. Характера ей не хватает, чтобы иметь с ним дело: она ведь неплохая швея и лучшая закройщица из всех, кто у него есть, но он все равно ее в грош не ставит. А заполучивши меня и отдав мне крой и подгонку, он бы ее вообще выставил. И куда ей тогда деваться, бедняжке? Этот ее детина, которого надо кормить и растить, да еще старик отец - его же упекут в богадельню, если она о нем не позаботится. И во всем мире ни души, чтобы помочь ей, посочувствовать.
Полл сказала:
- Но, мама, ведь ты не любишь миссис Багг. Это просто невозможно, чтобы ты ее любила!
- Тем хуже, потому что она-то считает меня своей подругой. Это был бы для нее двойной удар, если бы я заняла ее место.
- Бедная мамочка! - сказала Лили и подошла к ней, чтобы обнять.