- Бедный Джонни!
Казалось, сто лет прошло, а по церковным часам всего пять минут.
Наконец Ной кивнул и отошел, а Тео не спеша направился к сестре. Он был бледен, но улыбался. Полл сразу стало легче от этой улыбки.
- Он не расскажет?
- Нет, я это уладил. Но если по правде, то умной тебя никак не назовешь. Никогда нельзя уступать вымогательству. - Его улыбка сталаеще шире, румянец вернулся к его щекам. - К счастью, он тоже дурак порядочный.
- Что ты под этим подразумеваешь?
- Да ничего особенного.
- Нет, ты же подразумевал что-то?
- Ну, что-то. Тебе, во всяком случае, этого знать не надо. И бояться тоже, потому что я нашел способ заткнуть ему рот, притом мне это ничего не будет стоить, а он думает, что стоит, и немало. - Он глядел на нее, в его глазах светилась какая-то тайна, может быть, даже зловредная. - Думаю, что тут есть кой-какие тонкости, которых тебе не понять. Даже если бы я тебе рассказал.
Он так и не рассказал. Хотя она приставала к нему всю дорогу, пока шли домой, и потом еще несколько дней. Она уже устала спрашивать, а он сказал только одно:
- Тебе лучше этого не знать. Надежней, честное слово. Пусть так и останется между мной и Ноем. Ты уж доверь мне все это...
ГЛАВА 5
Когда настала пасха, Полл уже настолько освоилась в Норфолке, будто прожила здесь многие годы. Каждый дюйм был ей знаком, и не как карта на бумаге с обозначенными на ней речками и прочими значками, но как нечто свое, запечатленное в мозгу и в душе. Она могла, закрыв глаза, видеть, как медведь пляшет на Маркет-сквер. Тео и Ной толкуют возле церкви, а среди примул на набережной Парк Лейн - гнездо малиновки; а за церковью каштановая аллея, и она сама мчится по ней через скакалку или же кувыркается на белых деревянных перилах около городского колодца и, вися вниз головой, наблюдает за лошадьми-битюгами, которых привели на водопой; когда они поднимают свои большие морды, с них сбегают струи воды...
- Почему называется городской к о л о д е ц, - спрашивает Полл, - когда на самом деле это целый пруд?!
- В Норфолке все пруды зовут колодцами, - отвечает ей тетя Сара.
- А я однажды видела, - добавила тетя Гарриет, - как слон купался в городском колодце, это когда цирк приезжал. О, это было зрелище! Люди столпились вокруг, только из церкви, одеты по-праздничному - и все сразу насквозь, когда слон задрал свой хобот и ка-а-ак дунул!.. А то озеро, где мы на коньках катались, называется Колодец угрей, а еще есть Колодец невесты, там лягушки икру мечут.
- Но когда стемнеет, туда лучше не ходить, - сказала мама. - Я вам не рассказывала ужасающую историю про то, как этот пруд получил свое название? Так вот, однажды темной ночью, много лет назад, жених с невестой выехали из города в крытой карете, запряженной парой горячих вороных коней. Погода была ненастная, тучи то и дело набегали на луну, и, когда они подъезжали к пруду, кучер сбился с пути и попал на дорожку, что спускается прямо к воде. Потом он хотел было повернуть, но слишком поздно. Карета была чересчур тяжелая, и все они канули в воду навеки - и кучер, и кони, и бедная юная чета, погибшая во цвете лет. Гворят, что в темные ночи все это как бы заново происходит: можно услышать, как бьют копыта по дороге, катят колеса, жуткий крик невесты...
- Сказка, и только, - молвила тетя Сара. - Думаю, что сначала это был какой-нибудь Птичий колодец - множество птиц гнездится в этих мecтax! - но с годами название поменялось, как это нередко бывает с названиями.
- Анни Даусетт там живет, - сказала Полл, - на той дороге, что идет мимо Колодца невесты. Не хотела бы я быть на ее месте, когда она бежит домой, зимою!