Цыгане явились в город за несколько дней до осенней ярмарки и разбили свой лагерь среди развалин старого монастыря. Они держались особняком от всех, кто съехался на ярмарку, и говорили на собственном своем языке. Полл и Тео подолгу слонялись возле их кибиток, чтобы послушать цыганскую речь - поток странных булькающих слов. Впрочем, если подойти слишком близко, цыгане замолкали и смотрели в упор своими черными, поблескивающими глазами. Однако они выглядели вполне дружелюбно, когда сами стучались у дверей и предлагали на продажу разные деревянные поделки, кружево из хлопчатой пряжи и битую птицу, которую они всегда называли «голуби». «Вот так голубок!» - воскликнула мама, когда цыган однажды принес ей целого фазана. Цыган засмеялся и объявил, что вообще-то это павлин японской породы.
Вслед за цыганами на ярмарку стали съезжаться и другие гости, и вскоре Маркет-сквер заполнилась фургонами и крытыми повозками, на некоторых были балаганы, карусели, а иные разрисованы снаружи картинками, по которым можно понять, что внутри: шпагоглотатель, или женщина-слониха, или двухголовый теленок. Лучше всех был изображен пожиратель огня - гигант в красных атласных бриджах до колен и в кружевном жабо, извергающий струю желтого пламени изо рта. Но сколько Полл и Тео ни околачивались возле фургона в надежде его увидеть, единственный, кто оттуда вышел, был какой-то лысый коротышка, косоглазый притом.
В день ярмарки Полл проснулась рано и побежала по грибы. Самые лучшие грибы росли на земле одного фермера, известного исключительно вредным характером, но Полл повезло в то утро: когда появился хозяин, она уже набрала полную корзинку. Он вопил и размахивал палкой ей вслед:
- В другой раз поймаю, шкуру обработаю, будет как дубленая!..
Но она уже скрылась через дырку в изгороди, а когда сердце у нее чуть улеглось, она даже запела на бегу, чтобы всем показать, что нисколько ее не испугали эти грубые глупые угрозы. К тому же тетя Гарриет говорила, что этот фермер почтенный гражданин и пальцем не тронетне посмеет.
Задняя дверь их дома была открыта, Джонни расположился на ступеньках и грелся на солнышке. Она дала ему горсть ежевики, которуюуспела собрать по дороге домой, поставила корзинку с грибами в кухню. И, услышав, что мама спускается вниз, поскорей выбежала в сад, пока не заставили накрывать на стол. Не попадаться на глаза, может, и не вспомнят - это, конечно, наилучший способ избежать всяких поручений! Еще безопасней, решила она, скрыться в саду тети Сары. И вместе с Джонни направилась туда через деревянную калитку.
- С дорожки не сходить! - предупреждала она его. - Тетя Сара этого не одобрит, если ты потопчешь ее клумбы.
Джонни шагал следом, преисполненный достоинства, как олдермен или как мэр города.
Она шла по гаревой дорожке, но на полпути замерла как вкопанная: над летним домом вился дымок. Тетя Сара зимой иногда разводила там огонь, но летом, да еще с самого утра - никогда! Полл поразмыслила с минуту, не зная, как поступить, а потом дошла до дома и толкнула дверь.
Какой-то старик сидел у камина и пек на огне головку лука, насаженную на острие ножа. Полл проговорила сурово:
- Вы что, не знаете, что это чужой дом? Что вы здесь делаете?
Он медленно повернул голову. У него была седая щетинистая бородка и длинные волосы, совсем редкие - сквозь них просвечивал его розовый череп. Он сказал:
- Я могу задать тебе тот же вопрос. Ты кто такая?
Он говорил совсем не по-норфолкски - не тянул гласные; это ее больше всего удивило, и она сразу приняла иной, вежливый тон:
- Я Полл. Полл Гринграсс. А этот летний домик принадлежит моей тете.
- О! -сказал он. - Так вот ты кто!
Он оглядел ее с ног до головы. Судя по улыбке, Полл его забавляла, и это странным образом выводило ее из себя. Да, он смотрел на нее вовсе не как ворующий ночлег бродяга - скорее, как человек, имеющий здесь не меньше прав, чем она. Он широко зевнул, поскреб бороду той рукой, которая не занята ножом с луковицей, и сказал:
- Ну, раз уж ты здесь, то можешь исполнить мое поручение. Сбегай-ка к этим великовозрастным девицам и скажи им, бездельницам, что я хочу на завтрак кусок свиной грудинки пожирнее.
- Я должна это сказать т е т е Саре?!
- Можно и Гарриет, все равно. Шагай, не задерживайся. Скажи им, что я проголодался.
Она сперва попятилась медленно, потом припустила по дорожке. Джонни она впустила через калитку обратно в его собственный сад, а сама - в кухню к тете Саре. Обе тетки находились там, и Полл проговорила неуверенно: