Офелия. Мой господин, тебя ведь не раздражает ветер, который дует за стенами Эльсинора. Разреши же следовать за тобой этому маленькому ветерку — мне, и я буду тихо и незаметно сопровождать тебя всюду. А пока ты говоришь, я могла бы сделать тебе подушку из этих маргариток. Я хочу слушать тебя, Гамлет, господин мой, учиться у тебя! Не уходи! Не оставляй меня!
Гамлет. Когда я буду уходить, Офелия, я заплачу. Сядь там, чтобы тебя не было видно, вон на ту скамью, и учись. И ты выучишь предмет по имени Гамлет, текст и оглавление, написанные во мраке.
Офелия уходит.
Вы слышите, комедианты? Инфанта хочет учиться! Начинай свой урок ты, Скарамуцца. Твое имя Узурпатор или, лучше сказать, Бешеный. Начинай. Ты спускаешься по винтовой лестнице, приложив палец к губам. Ты, Коломбина, иди сюда, сядь к моим ногам. Давай, Бешеный.
Спектакль становится похож на балет. То тут, то там, на разных лестницах, за арками сада мелькают Король и Королева. Когда оба спускаются на сцену, медленно выходит Хор, который впоследствии, после смерти Короля, занимает место итальянцев.
Скарамуцца. Тсс, тсс! Мы одни. Солнце село, а луна еще не взошла. Я принес тебе драгоценный камень. Это кольцо из Парижа. Если бы Дания была моей, я бы сделал из нее кольцо для тебя. Смотри, как блестит кольцо на твоей белоснежной коже, такой мягкой и нежной от молока косули. Неужели и сердце у тебя такое же нежное?
Коломбина. Я не хочу стареть. По ночам я рассматриваю свое тело, ощупываю каждый кусочек. Не хочу стареть. Я умерла бы, если бы обнаружила хоть одну морщинку. Говорят, что тайная любовь старит.
Скарамуцца. Я могу любить тебя на солнце, на башнях, в поле, на корабле, который идет из Норвегии на всех парусах. Скажи: могу я прийти к тебе в постель? Сегодня ночью твой отец не будет ночевать в Эльсиноре. Король, твой нареченный, уехал охотиться на уток. Неужели ты не понимаешь, что я сгораю?
Коломбина. Я предпочла бы любовь со стихами и вздохами, духовную близость. Поцелуя в шелковую ленту тебе будет достаточно. Моя постель слишком узка.
Скарамуцца. Я не давал бы тебе покоя всю ночь.
Коломбина. Я хочу объяснить. Мужчина в моей постели, на мне, каждый день пользуется моим телом, расходует на совокупление силы души; в нем сосредоточились тревожная любовь, тихий смех, слезы, часы раздумий и будоражащих грез, которые предшествуют каждому свиданию. Поцелуй — это еще не плоть. Но куда девается деликатность души, нежность любви, вежливость речи, застенчивость, улыбка? Несколько мужчин, в зависимости от желаний плоти, были бы удобнее. И душа осталась бы свободной для одной-единственной любви, увитой розами.
Скарамуцца. Я знаю, что должен делить твое ложе с моим братом — королем. Но это меня не злит. Я знаю, что сравнение будет в мою пользу. Я всегда был сильнее его, более быстрым. Посмотрела бы ты на меня на войне или на охоте! Дикий кабан, когда его травят собаками и он стремительно выбегает из леса, не может сравниться со мной, когда я бросаюсь в кровавую схватку с мечом в руке. Я люблю короткие мечи, потому что рука становится мокрой от крови тех, кто гибнет от моих смертельных ударов. Жди меня в своей постели, не бойся. Я умею отличать лань от коровы. В руке у меня будет роза.
Гамлет. Да, ты придешь с розой в руке. Она будет ждать тебя, обнаженная, на своем ложе, прикрытая лишь льняной простыней. С постели будет свешиваться голая нога. Ты бросишь ей розу, и она, схватив цветок, обнажит красивейшую грудь с маленькими розовыми сосками. Давай дальше, Бешеный!
Король Хальмар, который где-то прятался, выходит на сцену.
Хальмар. Нет!
Гамлет. Да, король Хальмар, он должен продолжать. Заметь, что он уже у самого ложа, этот сильный человек, не знающий устали любовник, дикий кабан. Давай, Бешеный! Лезь на нее! Король, ее нареченный, сейчас охотится на уток! Хватай ее за сиськи!
Хальмар. Гамлет, я тебя уверяю, что все было не так. И слова я говорил другие. Ведь я был вторым сыном в нашей королевской семье. Говорили, что я очень подходил для военной службы. Встань, Коломбина! И меня послали на границу. Если бы чуточку повезло, я даже мог бы получить дротик в спину в какой-нибудь стычке. Тогда в Эльсиноре отслужили бы мессу. Развесили бы огромное черное полотнище — от зубцов крепостных башен до самого морского берега. И я бы тихо гнил под каменной плитой Королевского зала. Не плачь, Коломбина!
Гамлет. Хальмар! Мы же не говорим о тебе!